Глава 15: 0 #

Во время пиршества в доме Сарвабхаумы Господь был обличён неким Амогхой в чревоугодии. Он со смирением принял упрёки и в знак благодарности даже допустил обличителя в Своё близкое окружение.

Слава! Слава Шри Чайтанье! Слава Нитьянанде! Слава Адвайте Чандре! Слава всем ветвям древа преданности от Шри Гауры!

Хвала тебе, мой читатель, дорожащий «_Шри Чайтанья-чаритамритой_» как собственной жизнью!

В Нилачале Шри Чайтанья каждый день пел и танцевал в окружении близких преданных.

Утром Он отправлялся в храм Джаганнатхи, чтобы поклониться Верховному Владыке и воспеть Ему хвалу.

После заутреннего подношения Божеству Он покидал храм и направлялся навестить Харидаса в его уединении, после чего возвращался домой.

В Своей обители Он творил молитву, повторяя Имена Всевышнего. Каждый день к Нему на поклон приходил Адвайта Ачарья.

Ачарья подносил Шри Гауре душистую воду для ног и для полоскания рта, затем умащал Его тело прохладным сандалом.

Надевал Господу на шею цветочную гирлянду и украшал Его чело цветами Туласи. Затем, сложив у груди ладони, возносил Ему молитву.

Господь собирал с подноса оставшиеся цветы с листьями Туласи и подносил Адвайте Ачарье.

При этом Он, причмокивая, повторял переделанную на Свой лад древнюю _мантру_: «Кто бы Ты ни был, Я поклоняюсь Тебе», что забавляло Ачарью чрезвычайно.

После обмена любезностями Махапрабху обыкновенно соглашался отобедать в гостях у Ачарьи.

Как Ачарья приглашал к Себе на обед Махапрабху ― то отдельная повесть, подробно изложенная Вриндаваном Дасом в «_Чайтанья-мангале_». Здесь мне нет нужды повторяться.

Замечу лишь, что Махапрабху случалось быть приглашённым на трапезу и другими преданными.

В чей бы дом ни приходил Махапрабху, преданные всегда там устраивали настоящее пиршество.

За четыре месяца, что преданные Надии провели в Нилачале, они отметили все праздники, связанные с Джаганнатхой.

В тот год в день рождения Кришны на праздник _Нанда-махотсава_ Махапрабху с преданными разоделись пастухами.

Водрузив на плечи полные молока кувшины и горшки с маслом, они, с криками «Хари! Хари!», вышли на праздничную площадь.

Канани Кутия переоделся Нандой, Джаганнатха Махити ― Яшодой.

Все это происходило на глазах государя Пратапарудры и бывших с ним Каши Мишры, Сарвабхаумы и главы храма Туласи Падичхапатры.

Махапрабху, по обыкновению, танцевал самозабвенно, облитый, как все, молоком, простоквашей и жёлтой от куркумы водою.

― Я скажу Тебе правду, ― вдруг молвил Ачарья Господу, ― только Ты не сердись. Ты не похож на пастуха. Пока не покажешь, как Ты вращаешь посохом, Я не поверю Тебе.

Махапрабху схватил самый длинный посох и принялся им вращать, временами подбрасывая и ловя на лету.

Под смех окружающих Он крутил его над головой, за спиной, перед Собой, сбоку и между ног.

Скоро Он раскрутил посох так, что тот уже походил на огненный диск Вишну. Присутствующие замерли от изумления.

Нитьянанда со Своим посохом присоединился к Махапрабху. Упоённые игры двух Братьев воистину чудесны!

По приказу Пратапарудры храмовый распорядитель Туласи вынес на площадь златотканую одежду от Джаганнатхи.

Первым отрезком ткани повязали голову Махапрабху. Остальные распределили меж Его спутниками.

Счастливые Канани Кутия с Джаганнатхой Махити в обликах Нанды и Яшоды принялись раздавать гостям подарки по случаю рождения Сына.

Довольный, Махапрабху почтил Нанду и Яшоду как Своих родителей земным поклоном.

После этого Гауранга вернулся в Свою обитель в сад Каши Мишры.

В _Виджая-дашами_, десятый день покорения Ланки, Махапрабху нарядил товарищей в костюмы воинов-обезьян.

Сам Он облачился Хануманом и, взобравшись на крепостную стену Ланки, стал крушить её стволом дерева.

― Где этот Равана? ― ревел громовым голосом Махапрабху. ― Он похитил Матерь мира! Я уничтожу его и весь его род!

Толпа радостно отзывалась: «Слава! Слава Хануману!»

Махапрабху с товарищами участвовал в Раса-ятре, Дипавали, Уттхана-двадаши и во всех других праздниках, выпавших на время их пребывания в Нилачале.

Однажды утром Он, призвав к Себе Нитьянанду, уединился с Ним для беседы.

Преданные поначалу не поняли, о чём толкуют Братья. Тайна раскрылась позже, когда Махапрабху созвал преданных и объявил им, что настала пора для них возвращаться в Гауду.

На прощанье Он попросил их являться в Нилачалу каждый последующий год и вместе с Ним убираться в храме Гундичи.

Адвайте Ачарье Он сказал:

― Ты должен даровать даже неприкасаемым радость служения Кришне.

Нитьянанде Он велел отправиться с преданными в Гауда-дешу и проповедовать учение любовной преданности.

В помощь Нитьянанде Господь отрядил Рамадаса, Гададхару и ещё нескольких преданных.

― Я буду незримо приходить к Тебе, Мой дорогой Нитьянанда, и любоваться Твоим танцем, ― добавил Он утешительно.

Он обнял Шривасу Пандита и промолвил ласково:

― Я всегда буду танцевать в твоём доме на _киртанах_. Ты увидишь Меня, а другие ― нет.

Возьми эту ткань и _прасад_ от Джаганнатхи для Моей матушки. Поклонись ей и попроси её простить Меня за все печали, что Я причинил ей.

Мой долг служить ей, но Я пренебрёг им ради отрешения. Не нужно было этого делать. Я нарушил сыновий устав.

Я вовеки обязан ей за любовь, что она Мне дарила. Вместо благодарности Я отрёкся от неё ― совершил поступок, на который сподобится только умалишённый.

Мать простит всё сыну-безумцу. Вот и моя матушка простила Меня.

Передай ей, что сейчас Я бы ни за что не оставил её. Материнская любовь ― наше истинное богатство. Когда Я отрекался от дома, Я был не в Своём уме.

Она просила Меня поселиться в Нилачале, но Я по-прежнему прихожу поклониться ей. Она знает об этом.

Я навещаю её каждый день. Она ощущает Моё присутствие сердцем, но не находит своим чувствам ра- зумного объяснения.

Однажды, приготовив рис, овощи, зелень, _патолу_ с _нимбом_, имбирь с лимоном, молочные сладости и ещё несколько кушаний, она поднесла их нашему домашнему Божеству.

Взяв _прасад_ с алтаря, она поставила тарелку себе на колени и, вспомнив, как Я люблю эти кушания, расплакалась над ней.

«Нимая здесь нет, кто съест эти лакомства?» ― подумала она с грустью и закрыла глаза, утирая слёзы.

Но Я был там и cъел всё, что лежало на тарелке. Когда она открыла глаза, то не поверила увиденному.

Утерев слёзы, она стала гадать, куда исчезла еда для Божеств: «Неужели это съел Бал-Гопал?!»

А может какое-то животное пробралось в дом и всё съело? Или я вовсе ничего не готовила?

С этой мыслью она отправилась на кухню и с изумлением обнаружила, что горшки полны риса, овощей и прочих кушаний для Божества.

Тогда она позвала Ишана и попросила его помыть тарелки, а потом сделала Гопалу новое подношение.

Она часто готовит Божеству угощения, которые нравились Мне, и потом плачет над этой едой.

Я вынужден тайно являться к ней и съедать её кушания. В душе она знает и радуется этому, но умом отказывается это принять.

Последний раз Я был у неё в день Виджая-дашами. Спроси у неё и уверь, что это Я съел её подношения.

Голос Махапрабху задрожал, Он умолк. Повременив немного, Он добавил, обратившись к Рагхаве Пандиту:

― Благодарю тебя за всё, что ты для Меня сделал. Я перед тобой в неоплатном долгу.

― Любезные Мои, ― сказал Он преданным, ― среди вас есть необычайная душа ― Рагхава Пандит. Его преданность Кришне изумляет даже Меня.

Я не буду распространяться о других вещах, достаточно сказать, что кокосы, которые он предлагает Кришне, стоят по пять _ганд_ за штуку.

У него несколько сотен собственных пальм, а он покупает для Меня кокосы у других, потому что они слаще.

Иногда ему приходится добывать плоды за десятки вёрст от дома, уплатив за каждый по четыре _паны_.

Он снимает полдюжины орехов с ветви и охлаждает их в воде.

Перед подношением он срезает у орехов верхушки и очищает от верхней кожуры. Только потом, пробив отверстие, он подносит их Кришне.

Кришне так нравится кокосовое молоко от Рагхавы, что, случается, Он в самом деле опустошает их.

Вы бы видели, как он радуется, обнаружив пустые кокосы после подношения. Он раскалывает скорлупу, достаёт мякоть и предлагает её Кришне.

Затворив алтарь, он молится Господу, чтобы Тот откушал подношение, и Кришна внемлет его мольбе.

Тогда он предлагает новый кокос. Его любовь и вера в Кришну не знает границ.

Однажды слуга принёс ему десять уже очищенных кокосов для подношения в алтаре.

Было уже поздно. Слуга остановился у дверей с корзиной орехов.

Неосторожно он коснулся рукою дверной притолоки и этой же рукой дотронулся до плодов.

Заметив это, Рагхава сказал с укоризной:

― Эту притолоку трогают все подряд. На неё оседает пыль, поднятая нашими ногами.

А ты после неё взялся за еду, предназначенную Кришне. Теперь подношения нечисты, и их нельзя предлагать Всевышнему.

― Вот пример безусловной преданности, ― продолжал Махапрабху, ― наш Рагхава Пандит выбросил осквернённые кокосы за ограду и велел доставить новые.

Слуга по велению Рагхавы принёс новые плоды, отрубил им верхушки и передал для подношения. Любовью к Кришне Рагхава Пандит покорил все три мира.

Бананы, манго, апельсины и хлебные плоды он находит тоже самого отборного качества, где бы и за сколько бы они ни продавались.

Фрукты для Божества, бывает, ему привозят из самых дальних селений, и он платит за них, не торгуясь, самую высокую цену.

А с каким старанием он готовит для Кришны овощи, рис, хлеб и сладости!

А ещё молочные блюда, ячменные лепёшки и другие явства. Подношения Рагхавы совершенной чистоты и лучшего качества.

Он готовит Кришне изумительного вкуса соленья и приправы. Выбирает лучшие благовония, ткани и украшения.

Он с такой любовью служит Кришне, что счастьем наполняются сердца всех людей на свете.

С этими словами Махапрабху обнял Рагхаву и всех преданных, что были рядом.

― Ты позаботься, пожалуйста, о Васудеве Датте, ―сказал Он Шивананде.

Он самый щедрый человек на свете. Всё, что зарабатывает за день, он тут же тратит на служение Кришне до последней монеты.

Будучи главой семейства, он должен бы откладывать сбережения для родных, но он всё раздает на милостыню. Если так пойдёт дальше, он скоро пустит семью по миру.

Я прошу тебя: помогай посильно его семейству. Поправь его дела в хозяйстве.

И на следующий год приходи сюда на уборку Гундичи и приводи всех наших. А если кто не сможет обеспечить себе дорогу, помогите ему деньгами.

А вы, дорогие Мои, ― обратился Махапрабху к жителям Кулинаграмы, ― не забудьте приготовить к следующей Ратха-ятре шёлковые верёвки.

Ваш односельчанин Гунараджа Кхан написал замечательное стихотворение ― «_Шри Кришна-виджая_». Там есть строка, выражающая всю суть любви к Кришне.

«Сын Нанды ― в Нём вся жизнь моя». За эти слова Я в вечном долгу перед Гунараджей Кханом и его потомками.

Даже собаки из вашей деревни Мне родные. Вы же подавно ― дороже Мне Собственной жизни.

Рамананда и Сатьяраджа Кхан поклонились Махапрабху и молвили смиренно:

― Господи, скажи, как нам, семейным людям, вести духовную жизнь повседневно, от чего воздерживаться и какие соблюдать правила?

― Вы должны непрестанно внимать Имени Кришны, ― отозвался Махапрабху, ― и служить _вайшнавам_. Это будет вашим служением Кришне.

― Но как нам распознать _вайшнава_? ― спросил Сатьяраджа. ― По каким признакам узнать его?

― Кто хотя бы раз произнёс Имя Кришны, ― отвечал Махапрабху, ― уже достоин поклонения. Почитайте его как лучшего из людей.

Достаточно однажды произнести Имя Кришны, чтобы искупить все свои грехи. С Именем Кришны на устах вы исполните все девять видов служения совершенным образом.

Человеку не нужно получать посвящения, совершать обряды и следовать запретам. Воспевая Имя Кришны, даже дикарь может освободиться из круговорота перерождений.

Сначала с Именем Кришны человек освобождается от _самсары_, потом в нём пробуждается влечение к Кришне, потом любовь.

«Имя Господне неодолимо манит к себе всех, кто чист сердцем.

Имя Господне спасает всякую душу, коей дан был дар речи.

Имя Господне ценней вожделенных сокровищ и даже свободы.

Имя Господне не ждёт твоих таинств и посвящений, являясь по первому зову.

Ибо Имя Господне ― Сам Себе Господин».

Кто внемлет Имени Кришны, тот уже _вайшнав_; потому чтите его как святого.

Махапрабху обратился к трём жителям Кханды: Мукунде Дасу, Шри Рагхунандане и Шри Нарахари.

― Кто из вас кто? ― спросил Сын Шачи Мукунду. ―Ты отец Рагхунанданы, или он твой отец?

За всё время, что вы здесь, Я так и не понял, кто кем кому приходится.

― Рагхунандана ― мой отец, ― ответил Мукунда, ― я его сын. Это совершенно точно.

Благодаря Рагхунандане мы предались Кришне. Потому я считаю его моим отцом.

― Всё верно, ― улыбнулся Господь, ― кто побуждает в нас преданность Кришне, того следует считать отцом и учителем.

Махапрабху необычайно оживлялся, стоило Ему заговорить о достоинствах преданных. У Него будто появлялось пять ртов, когда Он нахваливал _вайшнава_.

― Вот что Я вам скажу про Мукунду, дорогие Мои, ― сказал Он собравшимся, ― Его любовь к Кришне ― чистое золото.

На вид он обычный смертный, государев лекарь, но в сердце его покоится бездонный, сокрытый от посторонних глаз океан любви к Кришне.

Однажды они с наместником шаха беседовали в саду об искусстве врачевания.

Вскоре слуга принёс павлинье опахало и укрыл набоба от палящего солнца.

От одного вида павлиньих перьев Мукунда лишился чувств и рухнул со скамьи на землю.

Опасаясь за жизнь лекаря, набоб сам поднял его с земли и стал приводить в чувства.

«Что с тобой, что случилось?» ― спросил он с тревогой, едва Мукунда открыл глаза. «Со мной уже всё в порядке», ― ответил наш лекарь.

― Отчего же с тобой случился обморок?» ― продолжал вельможа.

― О почтенный, со мной такое бывает. Это вроде падучей», ― небрежно прошептал Мукунда.

Властитель, не будучи глупцом, догадался обо всём. Ему и раньше докладывали, что лекарь ― незаурядная личность, душа не от мира сего.

Рагхунандана служит Кришне в храме, что стоит на берегу озера, где каждый день расцветают лотосы.

Твой долг, дорогой Мой Мукунда, ― всячески обогащаться.

А Рагхунандана пускай служит Кришне в храме. Он больше ничего не умеет. Ты только от своих богатств, пожалуйста, обеспечивай его всем необходимым.

― А ты, ― сказал Махапрабху Нарахари, ― оставайся здесь с нами. Это то, чего Я хочу от вас троих.

Сарвабхауме и его брату, Видья Вачаспати, Господь наказал следующее:

― В нынешний век Кришна являет Себя в образах дерева и воды. Созерцая дерево и омываясь в воде, человек обретает освобождение.

В образе дерева Он предстаёт как Джаганнатха, в образе воды ― как река Бхагиратхи.

Сарвабхаума, ты поклоняйся Единому Духу в облике дерева, а ты, Вачаспати, поклоняйся Ему в образе воды.

Затем Махапрабху обнял Мурари Гупту и рассказал преданным о силе его веры.

― Когда-то Я искушал Гупту Кришною. Я внушал ему, что юный Владыка Враджи исполнен сладости.

«Кришна ― Господь Бог Собственнолично. Он корень всякого разнообразия и убежище всего сущего. Он ключ чистой непорочной любви, средоточие упоительного восторга.

Сокровищница всех добродетелей, бездонный Кладезь драгоценностей, Всеведущий, Мудрый, Степенный, Фонтан чувств и вкусов.

Кришна доброго нрава, забавы Его слаще самого сладкого мёда. Он искушённый Обольститель, сума- сбродный Повеса.

Поклоняйся Кришне, найди в Нём убежище. Кроме служения Кришне, никакое другое служение не принесёт нам столько сердечной радости.

Я без конца склонял его отречься от его веры и присягнуть на верность Кришне.

И однажды он сдался: «Я Твой слуга. Если Ты хочешь, чтобы я предался Кришне, я сделаю это в угоду Тебе».

Но всю следующую ночь Мурари провёл в тревоге и печали. Невыносимо ему было отрекаться от милого сердцу Рамачандры.

Он умолял Раму, чтобы Тот забрал его жизнь и наконец прекратил его душевные мучения.

Он плакал и стенал не сомкнув глаз до самого утра.

И на рассвете он явился ко Мне и, обхватив Меня за стопы, разразился рыданиями:

«Пощади меня, Господи, моя душа уже принадлежит Раме. Я не могу отдать её кому-то ещё.

Не могу отречься от лотосных стоп Шри Рагхунатхи. Но и ослушаться Тебя тоже выше моих сил.

Я знаю, Ты добр. Смилуйся надо мною. Убей меня сейчас же, прекрати мои страдания».

Я поднял Мурари с земли и крепко обнял его.

«Дорогой Мурари, ― сказал Я ему, ― ты пример настоящей преданности. Ты не отрёкся от твоей веры даже ради Меня.

Настоящий слуга не оставит хозяина, даже если тот попросит его об этом.

Я так настойчиво сманивал тебя к Кришне, чтобы проверить, насколько предан ты Раме.

Ты Хануман. И место твоё вовеки ― подле лотосных стоп Рамачандры».

Мурари Гупта дороже Мне самой жизни, ― продолжал Махапрабху, обратившись к преданным. ― Я бесконечно виноват перед ним за причинённое ему душевное смятение.

Затем Махапрабху обнял Васудеву Датту и принялся нахваливать его на все лады тысячью устами.

От смущения Васудева готов был провалиться сквозь землю.

― Господи, ― упав в ноги Махапрабху, молвил он, ―Ты явился в этот мир, чтобы исполнить самые сокровенные наши чаяния. Потому не откажи мне в моей просьбе.

Ты Господь Бог и волен поступать по-Своему. Чего бы Ты ни пожелал, то непременно исполнится.

Господи милосердный, душа моя разрывается, когда я вижу чужие страдания. Прошу Тебя переложить грехи всех здешних тварей на мою душу.

Я готов вечно мучиться в аду, лишь бы Ты исцелил души от их злого недуга.

Едва сдерживая слёзы, Махапрабху ответил ему:

― Я не удивлён твоим речам, ведь ты воплотившийся ныне Прахлада. Кришна милостив к тебе.

Чего бы слуга ни просил у Кришны, Тот непременно исполнит. У Кришны нет иных забот, кроме как исполнять желания Его преданных.

Для того чтобы все души мира обрели спасение, тебе не обязательно брать на себя их грехи.

Кришна всемогущ. Он владеет всеми силами мира, и Ему незачем подвергать тебя страданиям.

Все, кому ты желаешь добра, уже становятся преданными Кришны, а для Кришны преданный безгрешен.

«Я склоняюсь к ногам Говинды, Первого Владыки, под недремлющим оком которого души пожинают сладкие и горькие плоды своих дел. Он воздаёт по заслугам каждому ― малой букашке и царю небес. Он же волен снять бремя ответственности с тех, кто отдал себя Ему во служение».

Раз ты желаешь того, все твари мира нынче же обретут освобождение. Кришне это не составит труда.

В водах Вираджи плавает столько же вселенных, сколько плодов на фиговом дереве.

Если один плод упадёт, дерево даже не почувствует потери.

Так и Всевышний: если опустеет одна из несчётных вселенных, Он этого не заметит.

Кришна богат бесчисленными запредельными мирами, Вайкунтхами, омываемыми Причинным океаном.

Где-то в этом безбрежном океане есть небольшая область иллюзии, которая, подобно горшку с горчичными зёрнами, дрейфует на его поверхности.

Если одно зёрнышко потеряется, утрата будет невелика. Кришне одна вселенная не в счёт.

Для Него не то, что зёрнышка вселенной, потеря всех их вместе не будет утратой.

Хозяин стада коров вряд ли заметит пропажу овцы. Богач о шести богатствах не опечалится утратой одной пустяшной вещи.

«Да пребудет с Тобою победа, неодолимый мой Повелитель! ― гласила мудрая _Веда_. ― Самой Своею природою Ты наделён всеми достоинствами. Потому я прошу Тебя в сей час: отведи покров тьмы ото всех живых душ, покоящихся ныне в Твоём лоне. Ты, пробуждающий творческую силу в движущихся и неподвижных существах, порой предстаёшь моему взору, когда играешь Своими зримыми и незримыми силами».

Воздав хвалу преданным, Махапрабху обнял их на прощание.

Все были сокрушены горечью при мысли о разлуке с Господом.

Как и просил Махапрабху, Гададхара Пандит остался подле Него, поселившись неподалёку, в Ямешваре.

Вместе с Параманандой Пури, Джагаданандой, Сварупой Дамодарой, Дамодарой Пандитом, Говиндой и Кашишварой Господь каждое утро отправлялся в храм к Джаганнатхе на поклон.

Однажды, будучи в гостях у Махапрабху, Сарвабхаума сложил ладони у груди и молвил смиренно:

― Твои товарищи, у которых Ты угощался четыре месяца, наверное, уже добрались до Гауды. Так что настал мой черёд пригласить Тебя на трапезу.

Не откажи мне в моей просьбе. Я хочу, чтобы весь следующий месяц Ты кушал у Твоего покорного слуги.

― Это невозможно, ― решительно ответил Гос-подь, ― это запрещает Мне устав монаха.

― Хорошо, но хотя бы три недели Ты можешь посещать меня? ― взмолился Сарвабхаума.

― И это невозможно, ― сказал Махапрабху. ― Отрешённому нельзя навещать постоянно одного и того же мирянина. Такова заповедь.

― Но две недели хотя бы, Господин, будь у меня Гос-тем?

― Хорошо, ― смягчился Махапрабху, ― Я приду к тебе, но только один раз.

Сарвабхаума пал ниц к ногам Господа:

― Ну хотя бы неделю!

В конце концов они сошлись на пяти днях. Пять дней подряд Господь согласился гостевать в доме Сарвабхаумы Бхаттачарьи.

― Но Ты ведь не один, ― напомнил Ему Сарвабхаума, ― с Тобой в Нилачале живут ещё десять Твоих товарищей.

Пусть и Парамананда Пури гостит у меня, столько, сколько ему хочется.

Мой друг Дамодара Сварупа пусть приходит с Тобой или один, когда ему захочется.

Остальные восемь могут чередоваться по два дня каждый целый месяц. Я хочу, чтобы весь месяц в доме моём пиршествовали Твои отрешённые иноки.

Почему я хочу, чтобы они чередовались? Потому что всем сразу я не смогу оказать должного почтения. Не хочу обидеть никого невниманием.

Ты можешь приходить один, можешь брать с Собой Сварупу Дамодару.

Заручившись согласием Махапрабху отобедать у него сей же день, Бхаттачарья, счастливый, поспешил домой.

Жена Сарвабхаумы, Шатхира-мата, была бесконечно преданна Гаурачандре и любила Его как собственного сына.

Возвратившись домой, Бхаттачарья велел ей приготовить праздничный обед для важного Гостя, и та с радостью принялась за дело.

В их доме всегда было еды впрок. Запасы зелени, овощей, фруктов и злаков пополнялись ежедневно.

Хозяин дома зачастую помогал с подготовкой снеди, хозяйке же в приготовлении явств не было равных.

У кухни их была пристройка, где только что приготовленную еду предлагали Божеству Шалаграме.

В соседнем с ней помещении, в самом тихом уголке дома, решили обустроить трапезную для Махапрабху.

Одна дверь в неё вела со двора, другая ― из кухни.

Приготовления начали с того, что на большой банановый лист положили три _маны_ вареного риса.

Рис, распределив по листу, утопили в золотистом топлёном масле.

Вокруг листа с рисом расставили овощные блюда в чашках из коры банановой пальмы и листьев дерева _кея_.

Рядом поставили десять разных блюд из шпината, суп _сукту_ с горькими листьями _нимба_, острую приправу с чёрным перцем, обжаренный _панир_ и пахту с жареными в масле капельками теста из нутовой муки;

Тушёные в молоке кабачки и тыкву, _весару_, _лапру_, овощные блюда, вареные и жареные цветы банана;

Бесчисленные _вриддха-кушманда-бари_, _пхула-бари_, фрукты и всевозможные коренья;

Жареные с молодыми листьями _нимба_ баклажаны, _пхула-бари_, жареную _патолу_, нарезанные ломтиками и обжаренные кабачок и тыкву;

Супы из жареных _урад-дала_ и _маша_, кисло-сладко-острую приправу и полдюжины кислых блюд вроде _барамлы_.

Были лепёшки из _маша_, _урад-дала_ и сладкие лепёшки из бананов, рисовые клёцки в сгущённом молоке и клёцки с кокосом.

_Кунджи-бары_, _дугдха-чида_, _дугдха-лаклаки_ и столь много других великолепных блюд, что перечислить их мне не под силу.

В глиняный горшок налили сладкий рис с топлёным маслом и добавили туда бананы, сгущённое молоко и манго.

Среди прочих сладостей были взбитая простокваша и разного вкуса творожные десерты — _сандеши_. Другими словами, для Махапрабху приготовили все блюда, известные в Гаудии и Нилачале.

Всё приготовленное Бхаттачарья поместил на деревянное возвышение, которое застлал тонкой белой тканью.

По обе стороны от кушаний стояли кувшины с прохладной душистой водой, гору риса венчали соцветия Туласи.

По особому случаю из храма Джаганнатхи были доставлены сладости ― шарики _амрита-гутика_ и молочный рис.

Махапрабху явился как раз, когда Бхаттачарья закончил приготовления к пиршеству.

Хозяин омыл Гостю стопы и пригласил в трапезную.

При виде такого изобилия Махапрабху изумлённо развёл руками.

― Ачарья, как удалось тебе всё приготовить за пару часов?

Сто поваров на ста жаровнях не смогли бы состряпать столько блюд за такое время!

Ты ещё и успел предложить угощения Кришне, раз на блюдах соцветия Туласи.

Должно быть, Радха с Кришной остались довольны твоими подношениями.

Видимо, оттого что Радха с Кришной попробовали твой рис, он так красив и так благоухает.

Тебе повезло, Бхаттачарья, Божественная Чета угостилась твоими дарами. Теперь Мой черёд доесть остатки Их трапезы.

Отставь сидение Кришны в сторону и положи Мне Его кушания на другую тарелку.

― Господин, тут нет никакого чуда. Всё стало возможно милостью Того, Кто пришёл нынче на угощение.

Мы с женой вовсе не утомились. Силы наши мы черпали от нашего Гостя. Впрочем, Он и Сам об этом знает.

Сидение это я не уберу, ибо оно предназначено для Тебя. И на нём Ты будешь вкушать Твоё угощение.

Пища и сиденье ― всё это досталось нам по милости Кришны. Если мы принимаем Его еду, негоже отказываться и от Его сиденья.

― Ты прав, Ачарья, ― сказал Махапрабху. ― Писания гласят, что слуга Божий может пользоваться любым имуществом своего Господина.

«Страх и призрак смерти отступают предо мною, когда я касаюсь Твоих цветочных гирлянд, или одежд, или украшений, или вдыхаю запах Твоих душистых масел, или вкушаю остатки Твоих кушаний».

Но здесь столько еды, что всё это съесть одному невозможно.

― Для Тебя, мой Господин, нет ничего невозможного, ― возразил Сарвабхаума.

― Здесь, в Нилачале, Ты съедаешь в день пятьдесят два подношения с сотней блюд в каждом.

В Двараке Тебя одновременно потчуют шестнадцать тысяч жён в шестнадцати тысячах дворцах. А ещё Ты угощаешься у восемнадцати почтенных жён семейства Ядавов, у друзей и родичей.

Во Врадже у Тебя дяди и тёти по отцу и матери, друзья и родня. И у них Ты потчуешься каждый день по два раза.

На подношении Говардхану Ты съедаешь гору риса, по сравнению с которой нынешнее угощение ― малая пригоршня.

Так что, Верховный Владыка, не откажись принять от ничтожной твари Твоей это скромное подношение.

Махапрабху улыбнулся и сел на отведённое Ему место. Первым делом Бхаттачарья предложил Ему угощение от Джаганнатхи.

У Бхаттачарьи был зять по имени Амогха, муж его дочери Шатхи. Будучи сам знатного рода и воспитанный в духе благочестия, он никогда не упускал случая указать другим на их огрехи.

Прознав о необычайном пиршестве в доме тестя, Амогха явился туда, но Бхаттачарья не пустил его в дом, прогнав палкой с порога.

Амогха затаился за углом и стоило хозяину отвлечься, как он тотчас проскользнул внутрь и, увидев монаха с горой еды, принялся за своё обычное дело.

― Такого количества пищи хватит, чтобы накормить досыта дюжину богатырей! Тебе, отрешённому страннику, не стыдно уплетать всё это одному?

Появившись в дверях, Сарвабхаума так посмотрел на зятя, что тот бросился наутёк.

После тщетной попытки догнать негодяя, Бхаттачарья с палкой в руке воротился в трапезную.

Он проклинал зятя на чём свет стоит, под звонкий хохот Махапрабху.

Узнав о случившемся, матушка Шатхи пожелала дочери поскорее стать вдовой.

Чтобы как-то утешить хозяев, Махапрабху съел всю гору _прасада_ до последней крошки.

По окончании трапезы Бхаттачарья подал Махапрабху воду для рта, омыл Ему руки и ноги и предложил в качестве пряностей цветы Туласи, гвоздику и кардамон.

Затем, надев на Гостя цветочную гирлянду и умастив Его лоб сандалом, он сказал смиренно:

― Прости меня, Спаситель. Я хотел, чтобы в моём доме Тебе служили, а получилось, что Тебя тут оскорбляют. Мне во век не искупить мой грех.

― Не убивайся, Ачарья, ― ответил Махапрабху. ― Ведь всё, что сказал Амогха, ― чистая правда. А на правду нельзя обижаться.

С этими словами Господь поклонился Сарвабхауме и направился в Свою обитель. А Сарвабхаума шёл за Ним по пятам, то и дело падая в ноги и прося прощение.

И только когда Махапрабху уверил его, что не держит на него обиды, Бхаттачарья воротился домой.

Дома он вновь завёл разговор с женой:

― Шатхира-мата, что мне делать? Я не нахожу себе места.

По-моему, зять наш может искупить свой грех только смертью.

А если он будет жить, я сам покончу с собой. Но и то и другое будет убийством _брахмана_.

Я не хочу больше видеть этого негодяя. Я отрекаюсь от него и больше знать его не желаю. Даже имени его больше не произнесу.

Скажи Шатхи, что у неё нет теперь мужа. Когда муж предаёт закон веры, жена должна оставить его.

Писания гласят: если муж отступил от закона веры, долг жены ― отречься от него.

Вечером Амогха был вынужден покинуть дом тестя, на следующее утро он заболел холерой.

Когда Бхаттачарье сообщили, что зять его при смерти, он молвил спокойно:

― Провидение довершило то, что я ему пожелал.

Кто хулит Бога, того ждёт печальная судьба. В писаниях сказано:

«Всё, что далось бы нам с большими усилиями и потребовало бы содействия множества слонов, коней, колесниц и пеших воинов, уже сделали за нас небесные воители _гандхарвы_».

«Кто теснит праведника, тот лишается красоты, удачи, уважения ближних, душевного покоя и самоё надежды на вознесение в лучшие миры».

Вскоре навестить Махапрабху зашёл Гопинатха Ачарья, и Господь осведомился у него, как обстоят дела у Сарвабхаумы.

― Бхаттачарья и его жена постятся, а зять их, Амогха, при смерти, с ним случилась холера, ― ответил Гопинатха.

Узнав о несчастье, постигшем Амогху, Махапрабху тотчас поспешил к нему.

― Сердце _брахмана_, ― сказал Он, положив руку на грудь умирающему, ― чисто, ибо в нём живёт Кришна.

Негоже впускать в него проходимца-завистника. Негоже осквернять самое чистое, что у тебя есть.

Но милостью Сарвабхаумы ты омыл своё сердце от скверны. Когда сердце чисто, уста человека произносят Имя Кришны.

Встань, Амогха, и воспой Имя Кришны! Господь непременно дарует тебе милость и вернёт к жизни.

Услышав эти слова, Амогха вскочил со смертного одра и пустился в пляс. «Кришна! Кришна!» ― кричал он, как безумный. Он дрожал, цепенел, покрывался испариной. Его бросало то в дрожь, то в холод. Слёзы ручьями текли из его глаз, голос прерывался. Махапрабху с улыбкой взирал на это чудесное воскрешение.

Вдруг Амогха припал к стопам Гаурачандры и взмолился:

― О милосердный Владыка, прости мне моё оскорбление!

Он бил себя по губам, причитая: «Этими устами я ругал Тебя!»

Он хлестал себя по щекам с такой силой, что щёки его опухли. Он изувечил бы себя, если б Гопинатха не схватил его за руки.

― Амогха, успокойся, ― сказал Махапрабху, положив ему руку на плечо, ― не терзай себя. Ты Мне дорог как родной, ты же зять Сарвабхаумы.

Все домочадцы Бхаттачарьи, даже слуги и собаки, Мне ― родная семья. А ты вовсе как брат.

Не брани никого больше. Если хочешь сказать что- нибудь, повторяй Имя Кришны. Всегда повторяй Имя Кришны.

Оставив Амогху, Махапрабху направился к Бхаттачарье.

Сарвабхаума приветствовал Господа земным поклоном. В ответ Махапрабху обнял его и пригласил сесть.

― Твой зять Амогха ― сказал Махапрабху, ― молод и несмышлён. Не нужно судить его строго. Оставь свой гнев и прекрати изнурять себя голодом.

Сейчас же иди омойся и ступай к Джаганнатхе. А потом мы вместе отобедаем. Я с удовольствием разделю с тобой трапезу.

Я буду ждать тебя здесь. Ступай и принеси _прасад_ Джаганнатхи.

Бхаттачарья упал в ноги Махапрабху:

― Почему Ты вернул Амогху к жизни? Почему не дал ему сгинуть?

― Амогха ещё дитя, ― ответил Махапрабху. ― Он тебе как родной сын. Ты же не будешь желать смерти своему провинившемуся ребёнку.

Он уже _вайшнав_, он искупил своё прегрешение, прими его обратно и обласкай.

― Господин мой, я сделаю всё, как Ты скажешь, ― молвил Сарвабхаума. ― Только сейчас Ты отправляйся в храм. А я омоюсь и приду к Тебе. А потом мы вместе отобедаем.

― Я пойду в храм, а ты оставайся здесь, ― велел Гос-подь Гопинатхе, ― и проследи за тем, чтобы Бхаттачарья подкрепился, прежде чем переступит порог дома.

Махапрабху направился на поклон к Джаганнатхе. Сарвабхаума омылся и, немного поев, последовал за Ним.

Амогха с того дня всецело предался Всевышнему. От спеси его не осталось и следа. Он пел и танцевал и был со всеми добр и обходителен.

Воистину чудесны дела Сына Шачи. Всякий, внемлющий этой повести, приходит в изумление.

Днём Сарвабхаума устроил Господу пышное угощение, для описания которого мне не хватит красноречия.

Благодаря этому случаю мы можем понять, сколь близки были друг другу Чайтанья и Сарвабхаума.

Потому как матушка Шатхи любила Чайтанью пуще собственного сына, Господь отнёсся к её зятю как к родному брату и простил ему прегрешение.

Кто с верой внемлет истории о пиршестве Господа в доме Сарвабхаумы, тот непременно обрящит убежище под сенью лотосных стоп Чайтаньи.

Припав к ногам Шри Рупы и Рагхунатхи с молитвой об их милости ко мне, я, Кришнадас, повествую сию «_Чайтанья-чаритамриту_».