Глава 6: 0 #

Я склоняюсь пред Гаурачандрой, Кто обратил премуд- рого Сарвабхауму в преданного слугу Божьего.

Слава! Слава Шри Чайтанье! Слава Нитьянанде! Слава Адвайте Чандре! Слава всем ветвям древа преданности от Шри Гауры!

От моста Атхараналы Господь, забыв обо всём на свете, устремился в храм Джаганнатхи. При виде Божества Его охватило необычайное волнение.

Он хотел было обнять Джаганнатху, но, переступив порог храма, упал без сознания.

Всё это произошло на глазах у храмового попечителя Сарвабхаумы, и когда смотритель собрался было уже палкой привести Незнакомца в чувства, Сарвабхаума остановил его.

Его поразила красота Чайтаньи и преображение, произошедшее с Его телом.

Близилось время трапезы Божества, когда храм закрывают для посетителей, а юный _Санньяси_ всё не приходил в чувства.

Тогда Сарвабхаума вместе с учениками и смотрителем перенёс Незнакомца к себе домой и уложил на кровать в отдельной комнате.

Тут он с тревогой обнаружил, что Гость его не дышит и вообще не подаёт признаков жизни.

Только когда тканевый лоскуток, поднесённый к ноздрям Незнакомца, слегка заколыхался, Сарвабхаума успокоился.

Такой глубокий обморок может быть вызван только любовными переживаниями, связанными с Кришной, ― знал всеведущий Сарвабхаума.

Это был неподдельный, глубокий обморок ― состояние, свойственное душе, чья преданность Богу сделалась непрерывной.

К тому же то, что происходило с телом Незнакомца, свидетельствовало о любовных переживаниях, на которые человек едва ли способен.

Покуда Бхаттачарья терялся в догадках, сидючи подле Махапрабху, Нитьянанда со спутниками подошли к главным, Львиным, воротам храма.

Внимание их привлекли разговоры в толпе о некоем _санньяси_, что упал в обморок при виде Божества, и о том, что после тщетных попыток привести Его в чувства человек по имени Сарвабхаума распорядился отнести Его к себе домой.

Нитьянанда сразу догадался, что речь идёт о Махапрабху. Когда же товарищи Его стали выяснять, где живёт тот самый Сарвабхаума, к ним подошёл кто-то из местных и представился Гопинатхой Ачарьей.

Он сказал, что сам тоже родом из Надии и что приходится зятем Вишарады и боготворит Чайтанью, зная, Кем Тот является на самом деле.

Тут среди пришлых он узнал Мукунду, с которым дружил ещё в Навадвипе, и радостно приветствовал его.

Они обнялись, и Гопинатха принялся расспрашивать соотечественников, что привело их в Нилачалу и где сейчас Шри Чайтанья.

― Господь здесь, ― ответил Мукунда. ― Он пришёл в Нилачалу незадолго до нас.

Гопинатха Ачарья поклонился Нитьянанде и продолжил расспросы.

― После отрешения от мира, ― сказал Мукунда, ―Шри Чайтанья решил отправиться сюда, в Нилачалу, и позвал нас с Собою.

На окраине города мы разделились, и Он направился в храм один. Мы пошли следом, но сейчас не можем Его найти.

Люди говорят, что видели, как Его отнесли в дом некоего Сарвабхаумы.

И что до этого Он упал без сознания перед алтарём Джаганнатхи, а Сарвабхаума забрал Его, бесчувственного, к себе.

Я как раз вспомнил о тебе, дорогой Гопинатха, и тут ― о чудо! ― ты появился.

Сейчас нам нужно отыскать нашего Господина, а в храм мы вернёмся позже.

Гопинатха с радостью вызвался отвести соотечественников к Сарвабхауме.

На пороге им сообщили, что их Господин всё ещё без сознания. Это немного огорчило Гопинатху, но он был счастлив, что Господь явился в Нилачалу.

Сарвабхаума пригласил незнакомцев в дом и, увидев Нитьянанду, поклонился Ему в ноги.

Он оказал гостям ласковый приём и отвёл в комнату Махапрабху.

Убедившись, что Господь под надёжной опекой, преданные в сопровождении сына Бхаттачарьи, Чанданешвары, отправились в храм.

При виде Божества Нитьянанда Прабху потерял сознание.

Преданные не дали Ему упасть, подхватив Его за руки, а служитель надел на Него гирлянду от Джаганнатхи.

Приветствовав Божество поклоном, Нитьянанда со спутниками вернулись в дом Сарвабхаумы.

Там они стали петь Божьи Имена, и перед самым полуднем Махапрабху пришёл в чувства.

Он поднялся с ложа, воскликнув: «Хари! Хари!» Сарвабхаума, счастливый, припал к Его стопам.

Затем хозяин обратился к гостям: «Сейчас, любезные, вам надлежит совершить полуденное омовение, а потом я угощу вас яствами, откушанными Джаганнатхом».

Махапрабху со спутниками отправились на океан, и скоро, омыв стопы, все уже сидели в гостиной на циновках в ожидании пиршества.

По распоряжению Бхаттачарьи для гостей доставили кушания из храма.

На золотых тарелках им подали рис и овощные блюда.

Когда Сарвабхаума стал разносить еду гостям, Махапрабху попросил подавать Ему только овощи.

― Лепёшки и сладости, пожалуйста, отдай Моим друзьям. А Мне положи только овощи.

Бхаттачарья взмолился:

― Пожалуйста, Господин, отведай сегодня все блюда, которыми угощали Джаганнатху.

Вопреки просьбам Махапрабху, Сарвабхаума положил и Ему лепёшки со сладостями. После трапезы он принёс гостям воды для ополаскивания рта.

Накормив Махапрабху с товарищами, Сарвабхаума с Гопинатхой удалились, чтобы самим угоститься _прасадом_.

Вернувшись к гостям, хозяин снова приветствовал их поклоном, на что Махапрабху ответил: «_Намо нараяная_».

Поняв, что имеет дело с_ санньяси-вайшнавом_, Сарвабхаума попросил Гопинатху Ачарью рассказать, что ему известно о Госте.

― В мою бытность в Навадвипе я знал Его отца, Джаганнатху, из семейства Мишра Пурандара.

Твоего Гостя в миру звали Вишвамбхара Мишра. Он внук Ниламбары Чакраварти.

― Я хорошо знал Ниламбару Чакраварти, ― отозвался Сарвабхаума. ― Мой отец Махешвара Вишарада учился с ним в одной школе, они были очень дружны.

Отец отзывался о Джаганнатхе Мишре Пурандаре с большим уважением. И я питаю к их семейству глубокое почтение.

Удовлетворив своё любопытство, Сарвабхаума обратился к Махапрабху с такими словами:

― О почтенный, мой долг мирянина ― оказывать служение всем, кто разорвал узы с бренным миром. Я счастлив услужить Тебе и Твоим спутникам.

В ответ Махапрабху молвил смиренно:

― Господин Мой, ты для Меня земное воплощение Бога, ты Мой учитель и доброжелатель, кладезь муд- рости и благодетель отрешённых.

Я совсем молодой _санньяси_, не искушённый в жизни инока. Не знаю, что Мне во благо, что во зло. Мне нужен такой наставник, как ты, способный научить Меня новой жизни.

Я пришёл сюда ради знания и поддержки и уверен, что ты, почтенный Бхаттачарья, как никто другой способен уберечь Меня от ошибок.

Если бы не ты, сегодня в храме Меня побили бы палкой за неприличное поведение.

― Юный Друг мой, ― ответил Бхаттачарья. ― Тебе повезло, что я был рядом. Но впредь не ходи в храм один. Зови с Собой меня или кого-нибудь из моих людей.

― Я никогда больше не зайду внутрь храма, ― отозвался Чайтанья. ― Лучше буду созерцать Джаганнатху у Гарудова столпа.

Сарвабхаума попросил Гопинатху Ачарью впредь сопровождать юного _Санньяси_ в храм и вообще как можно больше быть подле Него.

― И надо, ― продолжал он, ― устроить жильё для нашего Гостя. Лучше, если Он поселится в старом доме моей тётки, благо он стоит в безлюдном месте.

Гопинатха отвёл Махапрабху в дом старой родни Сарвабхаумы и показал, где брать воду, кувшины и всё необходимое в быту.

На следующее утро Ачарья сопроводил Махапрабху в храм на таинство пробуждения Джаганнатхи.

После утренней службы Гопинатха с Мукундой отправились домой к Сарвабхауме.

― Наш прекрасный _Санньяси_ кроток и смиренен, ―сказал Сарвабхаума после приветствия гостей. ― Он всё больше и больше нравится мне.

Скажите, от кого Он принял чин отрешения и какое Его монашеское имя?

― Его зовут Шри Кришна Чайтанья, ― ответил Гопинатха. ― А _санньясу_ Он принял от почтенного Кешавы Бхарати.

― Шри Кришна ― замечательное имя. Но Бхарати ― всё же второразрядные _санньяси_.

― Наш Гость, ― сказал Гопинатха, ― выше чинных условностей. Чтобы быть отрешённым, Ему необязательно принадлежать к знатной ученической преемственности.

― Но Он в самом расцвете юности, ― продолжал Бхаттачарья, ― я сомневаюсь, что Ему под силу соблюдать запреты, положенные Его чину.

Будет правильным обучить Его _Веданте_. Эта философия, как никакая другая, разъясняет призрачность окружающего мира, благодаря ей человек делается невосприимчив к внешним соблазнам.

Если Он пожелает, я даже переведу Его в более высокую традицию. Заново проведу обряд посвящения и вручу Ему новое шафрановое одеяние.

Гопинатха посмотрел виновато на Мукунду и мол-вил с грустью:

― О Бхаттачарья, ты, конечно, не знаешь, Кто такой Шри Чайтанья. Ты говоришь о переводе Его в более высокое достоинство, потому что не видишь Его божественности.

Он Сам Господь Вседержитель. Это настолько очевидно, что даже не нуждается в доказательстве.

Тут в разговор вступили ученики Бхаттачарьи:

― Из чего вы делаете вывод, что Чайтанья ― Бог? Любая истина на чём-нибудь основана. Так на чём основана ваша?

Мы постигаем истину, основываясь на логических суждениях.

― Здесь речь идёт о Высшей Истине, ― ответил Гопинатха. ― Высшую Истину можно постичь лишь с Её соизволения, но никак не догадками или умозаключениями. У Высшей Истины нет основания, Она Сама Себе основа.

Кому Всевышний даровал хотя бы каплю милости, тот способен постичь Его природу, узреть Его вне всяких оснований.

Писания гласят: «Кого коснулась искра Твоей милости, тот обладает знанием о Тебе в неизмеримо большей степени, нежели книжники, мудрецы и учёные мужи вместе взятые. Воистину, рассудок бессилен там, где нечего разделять».

― Ты просвещённый человек, ― обратился Гопинатха к Сарвабхауме, ― кладезь знаний, коими делишься с учениками, знаешь писания, как никто другой в мире. К сожалению, Господь обделил тебя милостью, потому ты не узнал Его, когда Он Сам явился тебе.

В том, конечно, нет твоей вины, ибо знанием нельзя объять Всевышнего.

― Дорогой Гопинатха, ― ответил снисходительно Бхаттачарья, ― значит, ты утверждаешь, что удостоился милости Всевышнего. Но чем ты можешь это доказать?

― Тем, что вижу суть, сокрытую за внешностью, ―ответил Гопинатха. ― А суть вещи в себе невозможно видеть без её соизволения.

Когда Чайтанья был в обмороке, ты видел, что с Ним происходили невозможные для человека метаморфозы.

Ты наблюдал в Нём признаки нечеловеческой природы, но не принял Его божественности. Это называется _майей_. Истина сокрылась от тебя пеленой обмана.

Ты видишь внешнюю природу явления, но не проникаешь в его суть.

Сарвабхаума ответил с улыбкой:

― Не нужно так волноваться, Ачарья, мы же друзья. У каждого своё видение. Я в своих суждениях лишь ссылаюсь на писания. Я не хотел тебя обидеть. Пожалуйста, не принимай это на свой счёт.

Чайтанья, несомненно, великая душа. Но Он не Бог, ибо в священных писаниях сказано, что Бог не приходит на Землю в век Кали.

Всевышнего величают Триюгой, потому как в Кали, четвёртую _югу_, Он не воплощается на Земле. Так гласят писания.

― К сожалению, ― молвил Гопинатха, ― ты не заслуживаешь звания знатока священных текстов.

Ты упускаешь из виду суждение двух важнейших писаний ― «_Бхагавата Пураны_» и «_Махабхараты_».

В них говорится, что в Кали-_югу_ Вишну Самолично нисходит на Землю. Ты же утверждаешь, что Он даже не воплощается.

Он воплощается и осуществляет Свои игры в три предыдущие _юги_, на что указывает Его имя ― Триюга. В четвёртую же, Кали, Он не воплощается, но приходит Самолично.

Кришна нисходит в здешний мир каждую эпоху. Для каждой _юги_ у Него Своё воплощение. Однако твоё сердце, ведомое логикой, этого не приемлет.

«Чудесный Сын Яшоды в Его прежних рождениях в другие века имел тела белого, красного и жёлтого цветов. Теперь же Он родился на Земле чёрным и потому нарекается Кришною».

«В век Двапару люди поклоняются Всевышнему как Владыке вселенной. В век Кали они почитают Его способом, особо указанным в писании для этого века».

«В век Кали всякий, кто наделён разумом, поклоняется Богу, воспевая вместе с Богом Его славу. В век Кали Кришна нисходит на Землю в нетёмном облике и Собственнолично воспевает Свою славу. В этом пришествии Его сопровождают те же спутники, слуги, оружие и свита, что и в иные века».

«Он золота сиянье источает. Благолепен и сандалом умащён. От мира отрешён, бесстрастен, умиротворён, в Себе покоен».

Впрочем, нам нет смысла продолжать этот разговор. В бесплодной почве не прорастает семя.

Когда удостоишься милости свыше, тогда ты сам будешь вещать эти истины и ещё убеждать меня, что Чайтанья ― Сам Господь Бог.

Твои ученики говорят несуразицу не потому, что глупы, а потому, что унаследовали от тебя ущербную логику.

«Я склоняюсь пред Ним, Вездесущим, чьим качествам нет числа! Он вдохновляет мыслящих думать о Нём и искать Его присутствие всюду. Он побуждает спорить о Нём и приходить к согласию. И Он не позволяет прийти к заключительному выводу, ибо качества Его нельзя заключить в число».

«Всевышний отвечал:

― Каждый из расчётов верен, ибо одни стихии состоят частью в других. Различие во мнениях происходит от того, что живые существа в разной степени обмануты Моею игрою света и тени».

― Хорошо, будь по-твоему, на этом закончим разговор, ― сказал примирительно Сарвабхаума. ― Теперь ступай к Чайтанье и передай Ему, что я приглашаю Его с друзьями к себе в гости.

Передай им _прасад_ Джаганнатхи, возвращайся и снова будешь учить меня уму-разуму.

Будучи шурином Сарвабхаумы, Гопинатха мог позволить себе известные вольности в их отношениях: мог пошутить, отчитать или по-отечески похвалить Сарвабхауму.

То, как Гопинатха доказывал божественность Чайтаньи, несколько сгладило огорчение Мукунды после непочтительных речей Сарвабхаумы о Махапрабху.

Гопинатха, как было уговорено, передал Господу приглашение от Бхаттачарьи.

В новом Своём жилище Махапрабху невольно подслушал разговор Гопинатхи с Мукундой об их споре и обиде на Сарвабхауму.

― Прошу вас, ― вмешался Он в их беседу, ― не говорите о Бхаттачарье неуважительно. Он позаботился обо Мне, когда Я больше всего нуждался в этом.

И сейчас, когда он говорит, что хочет преподать Мне урок отрешённой жизни, он движим исключительно благородными, отеческими чувствами.

Следующим утром Махапрабху с Бхаттачарьей, оба в прекрасном расположении духа, отправились в храм Джаганнатхи.

Там Сарвабхаума предложил Чайтанье почётное сидение, а сам в знак уважения к _санньяси_ сел на пол.

― Прежде всего, ― сказал он ласково, ― Ты должен усвоить о _Веданте_ следующее:

Слушать _Веданту_ ― прямая обязанность отрешённого мужа. Потому Ты каждый день должен внимать её мудрости.

― Я тронут твоей заботой, почтенный Бхаттачарья, ― ответил Махапрабху. ― Я поступлю, как ты скажешь.

Следующие семь дней подряд Махапрабху внимал толкованию _Веданты_ из уст Сарвабхаумы, не проронив ни слова.

На восьмой день Бхаттачарья молвил с тревогой:

― Ты слушаешь меня целую неделю, любезный.

Молча. Я не возьму в толк, что у Тебя на уме. Согласен ли Ты со мною или нет? Я вообще не уверен, что Ты понимаешь, о чём я говорю.

― Я глуп для _Веданты_, ― ответил Махапрабху смиренно. ― А слушаю Я тебя лишь потому, что ты Мне так велел.

― Ты сказал, что долг _санньяси_ ― внимать _Веданте_. Я исполняю Мой долг. Но я не понимаю смысл твоих слов.

― Меня вовсе не смущает, что Ты не понимаешь _Веданту_, ― продолжал Сарвабхаума. ― Меня смущает, что Ты не задаёшь вопросов.

Ты всё время молчишь. Мне важно хотя бы знать, слушаешь Ты меня или нет.

― Тексты _Веданты_, ― отвечал Махапрабху, ― Мне понятны. Мне непонятны твои толкования. Они только путают Меня.

_ Веданта_ ясна, как солнце. А твои толкования замутняют её, как тучи.

У меня ощущение, что ты не только не раскрываешь её значения, но нарочно пытаешься утаить его.

Вьяса выразил в _Веданта-сутре_ самую суть _Упанишад_.

Она настолько очевидна, что не требует дополнительных толкований. Ты же подменяешь прямое значение слова надуманными объяснениями.

_Веданта_ ― откровение. Откровение не требует разъяснений. Оно само себе разъяснение и доказательство.

Морская раковина ― это останки животного, коровий навоз ― испражнение, но святое откровение гласит, что они чисты.

Это не требует доказательств и пояснений. Доказывая откровение, мы, напротив, подвергаем сомнению его истинность.

Тексты Вьясы ясны, как солнце. Кто берётся прояснять солнце, тот обречён напустить туман.

_Веды_ и _Пураны_ гласят, что Истина существует без признаков. Но само Её существование есть уже признак. А у признака должен быть его обладатель.

Таким образом, Истина есть Обладатель. Обладатель всех свойств есть Высшая Истина, Собственно Господь, которого ты своей философией пытаешься лишить свойств.

Объявляя Истину лишённой образов, священные откровения утверждают, что Она не подчиняется законам зримой природы.

«Глася, что Истина и свойств, и образов лишена, священные писания заявляют о существовании свойств и образов как таковых. И если вдуматься, то нечто, имеющее образы и свойства, заключает в себе нечто, лишённое всех таковых. Истина, что полна свойств и образов, конечно, превосходит бессвойственную пустоту».

Из незыблемой Истины исходит всё сущее. В Ней покоится всё сущее и в Неё возвращается после уничтожения.

Свойства Всевышнего обозначаются в трёх падежах: отложительном, творительном и местном.

Пожелав проявиться множеством, Всевышний бросает взгляд на единое вещество. Прежде этого не существует вещественных глаз и ума. Они сотворяются, потому ими невозможно осязать то, что существует до творения.

Слово «_брахма_» указывает на исполненное в Себе Существо, Всевышнего. Это Тот, Кто обладает всеми свойствами, ― это Кришна, согласно священным текстам.

Человеку непросто понять сокровенный смысл _Вед_. Потому существуют _Пураны_, раскрывающие его. И _Пураны_ гласят:

«Разве сравнится с чем-либо счастье, что выпало пастухам Враджи, чьим Другом и Товарищем стал бездонный Кладезь Блаженства, нетленный Владыка?»

_ Пураны_ гласят: «Бог без рук, без ног». И читатель уверует в это, если от него скрыть вторую половину текста, которая гласит: «Но Он ходит и берёт подношения».

А это означает, что Он наделён свойствами, к тому же свойствами личности. Отбрасывая вторую половину текста, ты лишаешь Высшее Существо признаков существования.

По-твоему получается, что Высшее Существо, Блаженный Обладатель шести достояний, не подаёт признаков существования и лишён свойств.

И что Он, по природе Своей Владыка трёх сил, совершенно бессилен.

Далее _Пураны_ гласят: «Первая Его сила ― собственно могущество. Вторая ― сознание, обозревающее поле деятельности. Третья ― обман, в который погружается действующий».

«Сила, что ведает поприще своё, погружена в обман всесущий, и потому вовлечена в круговорот рождений и смертей, и терпит бесконечные страданья».

«Та сила отстранённая, что именуется сознанием, в объёме разном проявляется во всех живущих тварях».

«В Тебе Едином средоточены всё наслаждение, сознанье, бытие. Но наслаждение, замешанное на страдании, Тебе несвойственно».

Всевышний Владыка есть бытие, сознание и счастье в одном Лице. Эти три Его составляющих также имеют Свои отдельные образы.

Следует понимать, что образ счастья есть блаженство; образ бытия есть вездесущесть; образ сознания есть знание.

Внутри Его образа пребудет сознающая сила, снаружи ― обманчивая. Границей между ними служит третья, живая сила ― живые существа в совокупности. И всем трём силам свойственна любовная преданность.

Он обладает шестью видами могущества, которые осуществляют движение Его сознательной силы. Ты же смеешь отрицать наличие у Него сил.

Всевышний обманывает. Живое существо поддаётся обману. В этом отличие между ними. Ты же утверждаешь, что Всевышний и живое существо неотличны.

«_Бхагавад-гита_» определяет живое существо как одну из сил Всевышнего. Приравнивая Всевышнего к живому существу, ты лишаешь Его свойственной Ему силы.

«Моя обманчивая, вещественная сила делится на восемь стихий: землю, воду, огонь, воздух, пространство, ум, разум и самомнение».

«Вещественная сила есть Моя низшая природа и отдана Мною в распоряжение живым существам ― силе сознательной, что занимает промежуточное положение между Моею высшей и низшей природами».

Тело Высшего Владыки состоит из бытия, сознания и блаженства. Ты же низводишь Его до плотской благодати.

Кто не признаёт надмирности Божьего тела, тот богохульствует. Такого человека нельзя касаться, на него нельзя даже глядеть, иначе тебя ждет скорая встреча с Ямараджем.

Мы называем буддистов безбожниками, потому что они не признают _Веды_. Те же, кто искажает _Веды_, формально признавая их, ещё хуже буддистов.

Вьяса творил своё слово для спасения заблудших душ. Тот же, кто толкует слово Вьясы в традиции учения о всеобщей ложности (_майавады_), не спасает себя, но губит.

Вьяса в _Веданта-сутре_ объясняет, что зримый мир есть не что иное, как видоизменение непостижимой силы Верховного Властителя.

Как философский камень превращает железо в золото, при этом оставаясь неизменен, так Всевышний преобразуется в зримый мир, не претерпевая изменений.

Позднее учение Вьясы истолковали иначе: дескать, Истина преобразуемая есть ложь ― нечто истинное, ставшее наваждением.

Это справедливо по отношению к телесной оболочке отдельного существа. Она наваждение, но вселенная в целостности не наваждение, хотя образы её сиюминутны.

Колебание «_Ом_» есть тоже образ Владыки. От колебания «_Ом_» происходят все _Веды_ и вся зримая вселенная.

Но поздние толкователи отделили «_Ом_» от последующего стиха и оставили лишь «_тат твам аси_» («ты есть то») для «просветления» живого существа.

Хотя в речи Своей Махапрабху привёл сотни изъянов у поздних толкователей _Веданты_, Бхаттачарья каждый раз находил довод в их защиту.

Спор их длился бы бесконечно, если бы Махапрабху не прервал его словами:

― Высшее Существо ― основа всех взаимоотношений; любовная преданность Ему ― цель; преданное служение Ему ― это истинное предназначение души. А обретение любви к Богу ― высшая цель жизни. _Веды_ толкуют только об этих трёх предметах.

Всякий, кто пытается истолковать _Веды_ иначе, занимается празднословием. Толкование очевидного называется вымыслом.

Но в том, что мир наводнили ложные учения, нет вины Ачарьи Шанкары. Он измышлял ложное, повинуясь воле Всевышнего. По воле Бога он создал безбожное учение.

В _Пуране_ сказано: «О Всеблагой! Придумай _Ведам_ ты такое объясненье, чтоб от Меня людей отвлечь. Сокрой Мой образ завесой мудрых слов, чтоб человек увлёкся стяжательством и обогащеньем».

«В век Кали, о богиня, ― молвил Шива, ― я облик _брахмана_ приму и так измыслю новое ученье, в котором истиною будет ложь. Действительность я объявлю обманом».

Всё это время Бхаттачарья хранил молчание, не находя ответа юному _Санньяси_.

― Не удивляйся, ― продолжал Махапрабху, ― любовная преданность Всевышнему есть высшая цель человеческой жизни.

Даже просветлённые мудрецы, черпающие счастье в себе, превозносят Верховного Владыку, ибо никто не устоит пред Его чарами.

«Даже души, черпающие радость в себе, и безмолвные мудрецы, не имеющие замыслов в мире, не способны сдержать восхищения чудными делами и свойствами Владыки, не умеют противостоять Его обаянию и отдаются Ему в безвозмездное служение».

― Друг мой, мог бы Ты истолковать подробнее эти строки, ― молвил Бхаттачарья, услышав известный стих.

― Да, постараюсь, ― ответил Махапрабху. ― Но сначала Я хотел бы услышать твоё толкование.

Бхаттачарья изложил своё понимание стиха, подкрепляя его логикой и речениями из писаний.

В общей сложности он привёл девять толкований и подтвердил их высказываниями из священных книг. В ответ Махапрабху улыбнулся:

― Бхаттачарья, учёностью твоей ты не уступаешь божественному Брихаспати. Никто в целом мире не сравнится с тобой в умении толковать священное слово.

Несомненно, твои познания безграничны. Но стих этот толкуется иначе.

По просьбе Сарвабхаумы Махапрабху привёл ещё несколько толкований стиха ― и все отличные от тех, что Он услышал накануне от Сарвабхаумы.

Сначала Он дал толкование каждому из одиннадцати слов. Затем ― в сочетании со «счастлив в себе» (_атмарама_). В сумме получилось восемнадцать.

― Высшее Существо, ― сказал Махапрабху, ― Его сила и качества непостижимы и неизъяснимы.

Высшее Существо, Его сила и качества есть цель изысканий всякого устремлённого в свою суть человека.

Живым доказательством правильности Моего толкования стиха являются Шукадева и Санака с братьями.

Поражённый услышанным, Бхаттачарья принялся во всеуслышание проклинать себя за то, что не признал прежде в Чайтанье Кришну.

― Мне явился Кришна Собственнолично, но я не узнал Его! Обуянный гордыней учёного, я совершил грех богохульства!

Услышав раскаяние Бхаттачарьи, Гаурасундара сжалился над ним и предстал пред его очами сначала в четырёхруком образе Вишну, затем в образе юного смуглого пастушка Кришны с флейтой в руке.

Изумлённый Сарвабхаума простёрся ниц пред Всевышним. А потом, сложив у груди ладони, зашептал молитву.

Милостью Всевышнего ему явилась Истина во всей полноте. Ему открылось, что нет на свете более важного дела, чем даровать ближнему Имя Всевышнего и любовь к Нему.

За считанные мгновения Сарвабхаума сложил сто стихов во славу Господа, что не под силу было бы даже божественному жрецу Брихаспати.

Когда Махапрабху обнял Сарвабхауму, тот лишился рассудка.

Он дрожал и цепенел, рыдал и смеялся, пел и танцевал, и падал на колени, хватаясь за стопы Махапрабху. Тело его покрылось испариной, волосы поднялись дыбом.

Гопинатха ликовал. Спутники Господа счастливо улыбались.

― Господи! ― воскликнул вдруг Гопинатха Ачарья. ― Ныне Ты одарил Сарвабхауму всеми богатствами мира.

― Нет, Гопинатха, ― ответил Махапрабху, ― это Джаганнатха одарил его милостью, потому как он дружен с тобой, а ты предан Джаганнатхе.

Когда Махапрабху вернул Сарвабхауму в чувства, тот молвил с благоговением:

― Господи, в том нет чуда, что Ты спас целый мир. Чудо в том, что Ты спас меня.

В своих умствованиях я совсем потерял рассудок, очерствел сердцем. Но жаром Своей любви Ты растопил камень внутри меня. Воистину, власть Твоя безгранична.

От Бхаттачарьи Махапрабху вернулся домой. Вечером тот прислал Ему с Гопинатхой угощения от Джаганнатхи.

Утром следующего дня Махапрабху отправился в храм на обряд пробуждения Божеств.

Тамошний служитель поднёс Ему венок от Джаганнатхи и предложил остатки Его трапезы.

Бережно завязав _прасад_ и цветы в краешек одежды, Махапрабху поспешил к Сарвабхауме.

Наступил предрассветный час. Бхаттачарья только проснулся.

И первыми его словами были «Кришна, Кришна», что несказанно обрадовало Махапрабху.

Едва завидев Господа на пороге, Бхаттачарья кинулся Ему в ноги с приветственной молитвой.

Затем он предложил Гостю почётное сидение и сел рядом. Махапрабху развязал узелок с _прасадом_ и подал его Бхаттачарье.

И тот, не омывшись, не почистив зубы, не возжёгши огня и не прочитав утренних молитв, принялся поглощать остатки утренней трапезы Джаганнатхи.

Так милостью Махапрабху Сарвабхаума избавился от нелепых условностей. Отведав Божьего угощения, он промолвил:

― Еду от Всевышнего должно принять немедленно, в любое время, в любом месте, засохшую, испорченную или доставленную худородным чужестранцем.

«Господь снял все запреты касательно места и времени для употребления остатков предложенной Ему пищи. Всякому воспитанному человеку должно знать, что _прасад_ от Господа съедобен при любых обстоятельствах. На милость Божью не распространяются правила приёма пищи».

Услышав эти слова, Чайтанья, счастливый, обнял Бхаттачарью. И оба они, слуга и Господин, взявшись за руки, пустились в пляс.

Они покрывались испариной, дрожали, из глаз их ручьями текли слёзы. Махапрабху восклицал:

― Нынче Я покорил три мира! Нынче Я вознёсся над небесами!

Сегодня, когда Сарвабхаума уверовал в _маха-прасад _Джаганнатхи, исполнилась Моя самая заветная мечта.

О Бхаттачарья, милостью Кришны ты укрылся под сенью лотосных стоп Джаганнатхи.

Ты разорвал путы обмана, вырвался из сетей наваждения.

Возвысившись над правилами и условностями, ты наконец сподобился обрести убежище у стоп Кришны.

«Кто милостью Всевышнего снискал убежище у лотосов Его прекрасных стоп, тот не прельстится бренными дарами неба, но, сбросив бремя наваждений с души своей, отринув ложные понятия «моё» и «я», презрит тело, коему быть пищей уготовано собакам и шакалам».

С этими словами Махапрабху простился с Сарвабхаумой и отправился в Своё жилище. От гордыни Бхаттачарьи не осталось и следа.

С тех пор все мысли его были только о Чайтанье. Писания он объяснял ученикам только в свете любовной преданности Кришне.

Когда Гопинатха узнал о душевном преображении Бхаттачарьи, он пустился в пляс, хлопая в ладоши и восклицая во весь голос: «Хари! Хари!»

На следующий день, прежде чем отправиться в храм на поклон Божеству, Сарвабхаума зашёл к Махапрабху.

Он поклонился Господу до земли с приветственной молитвой и попросил прощения за свою прошлую неучтивость и невежество.

Затем он спросил Махапрабху, какой вид служения Богу нынче самый важный. Махапрабху ответил:

– Совместное воспевание Имени Всевышнего.

«В век мрачный Кали нет, нет и нет пути иного к твоему освобождению, кроме воспевания Имени Всевышнего Владыки. Так было, есть и вечно будет».

Последующее разъяснение этого стиха Чайтаньей привело Сарвабхауму в ещё большее изумление.

Гопинатха напомнил Бхаттачарье о своём пророчестве:

― Нынче произошло то, о чём я тебе говорил.

Бхаттачарья ответил с поклоном:

― Да, тебе, дорогой мой, я обязан милостью Всевышнего.

Ты всегда был предан Богу, а я блуждал в моих умствованиях. Господь оказал мне милость лишь благодаря нашим с тобой родственным связям.

Махапрабху обнял Бхаттачарью и попросил его ступать в храм и поклониться Джаганнатхе.

Из храма Сарвабхаума направился к себе вместе с Джагаданандой и Дамодарой.

Дома он переложил алтарные подношения Джаганнатхе в кули с горшками и вручил их своему слуге и Дамодаре с Джагаданандой для передачи Махапрабху.

В качестве сопроводительной записки он приложил сложенный вдвое пальмовый лист с написанными на нём двумя своими стихами.

Прежде чем они явились к Махапрабху, Мукунда попросил Джагадананду показать ему, что написано на листе.

Прочтя, он переписал стихи на стену у входа в Гос- подне жилище.

После прочтения стихов Махапрабху тут же порвал пальмовый лист. Но милостью Мукунды стихи эти сделались достоянием преданных.

«Я отдаюсь Океану милости, Шри Кришне Чайтанье, в облике которого нам явился древнейший из древних ― Господь Всемогущий, дабы отрешить нас от бренного мира, даровать прозрение и заключить в любовный союз».

«И пусть душа моя вечно вьётся хмельною пчелою у лотоса стоп моего Господина, Шри Кришны Чайтаньи, что низошёл до слуги Своего возродить мною прерванный некогда с Ним любовный союз».

Два стиха эти восславили в веках имя Сарвабхаумы. Барабанным боем они разносятся по просторам вселенной. Драгоценными самоцветами сияют на челах всех _вайшнавов_.

Сарвабхаума предался Гаурасундаре настолько, что до последнего вздоха он не помышлял более ни о чём ином, как только о служении своему Господу.

Молитвой ему до конца дней было святое Имя Шри Кришны Чайтаньи ― Сына Шачидеви, Кладезя всех добродетелей.

Однажды, придя в гости к Махапрабху, Сарвабхаума со сложенными у груди ладонями приветствовал Господа стихом из «_Бхагаваты_».

То было знаменитое прославление Кришны Брахмой, правда, с изменённым одним слогом в последней строке.

«Всякий, кто терпеливо сносит лишения и беды, ниспосланные ему за прегрешения, оставаясь преданным рабом Твоим в делах, словах и уме, несомненно, сорвёт вожделенный плод любви, как наследник, смиренно сносящий выговор от родителя, получает все родительские богатства».

― Почему ты вместо _мукти_ (свобода) употребил здесь слово _бхакти_ (любовь)? ― спросил Махапрабху Сарвабхауму недоумённо. ― Чем тебя не устроил первоисточник?

― Любовь не сравнится ни с какими плодами свободы, ― ответил Сарвабхаума. ― Свобода ― это кара тем, кто отказался от любовных уз.

Тех, кто не признаёт образ Кришны и кто поносит и борется с Ним, ожидает наказание в виде свободы в слиянии с Ним. Того же, кто отдал себя во служение Всевышнему, минует ужас свободы.

Свобода бывает пяти видов: быть в царстве Божьем, быть подле Него, владеть Его богатством, иметь Его облик и слиться с Ним воедино.

Слуга Божий может принять четыре первых вида свободы, если они дозволяют служить Господину, но он никогда не согласится на слияние со Всевышним.

Слуга Божий страшится слияния с Богом, бежит от него, как от проклятия. Он скорее падёт в ад, чем растворится в существе Всевышнего.

Есть два вида слияния с Богом: в Его свете и в Его теле. Второе ― самое ужасное.

Слуга Божий отрицает все виды свободы, ибо счастлив в служении своему Господину.

― Да, но «_мукти_» в этом стихе, ― возразил Махапрабху, ― идёт вместе с «_паде_», что значит «попирающий свободу». Так именуют Всевышнего ― Попирающий свободу.

_Мукти-пада_ означает, что свобода стелется у Его стоп. Кроме того, тема свободы ― девятая тема писания, и ею нельзя пренебрегать.

_Мукти-пада_ – имя Кришны. Зачем его менять?

― Господи, прости меня, ― ответил Сарвабхаума удручённо, ― это получилось нечаянно.

Ты прав. Попирающий свободу ― так величают Кришну. Этот стих должно толковать именно так.

У свободы есть пять видов. Но обычно под свободой мы понимаем пятый вид ― растворение в существе Бога.

Само слово свобода (_мукти_) вызывает страх и неприязнь у преданного слуги Божьего. Вызывает страх и неприязнь и у меня. Любовь же (_бхакти_) для нас естественна. Любовь связывает узами счастья.

Услышав это, Господь рассмеялся и притянул Сарвабхауму в объятия.

Тот самый Бхаттачарья, что учил людей ложности истины (_майаваде_), нынче возненавидел само слово «свобода». Воистину, такое возможно только милостью Чайтаньи.

Узнать волшебный камень среди множества прочих камней можно, лишь превратив им железо в золото.

После преображения Бхаттачарьи в _вайшнава_ жители Нилачалы уверовали в то, что Махапрабху не кто иной, как Сам Царевич Враджи, Сын Нанды.

Все тамошние почтенные граждане во главе с Каши Мишрой приняли убежище у лотосных стоп Шри Чайтаньи.

Позже, любезный мой читатель, я поведаю тебе ещё несколько историй о Сарвабхауме и его необычайной преданности Махапрабху.

Я подробно расскажу о том, как он заботился о Чайтанье, обеспечивая все Его потребности в еде и жилище.

Всякий, кто с верой внемлет истории о Чайтанье и Сарвабхауме, скоро освободится из тисков умствования и благочестия и укроется под сенью лотосных стоп Шри Чайтаньи.

Припав к стопам Шри Рупы и Рагхунатхи с молитвой об их милости ко мне, я, Кришнадас, повествую сию _«Чайтанья-чаритамриту_».