Глава 15: 0 #

Погружённый в необъятный океан переживаний о Кришне Господь Гаура являл миру бесчисленные образы любви.

Слава Шри Кришне Чайтанье, Предвечному Владыке! Слава Нитьянанде, чья плоть соткана из совершенного блаженства!

Слава Адвайте Ачарье, драгоценному другу Кришны Чайтаньи! Слава Шривасе и всем Господним преданным!

Днём и ночью Махапрабху, позабыв о Себе, был охвачен переживаниями о Кришне.

Он попеременно испытывал то полное, безотчётное погружение в восторг, то частичное, смежное с осознанием внешней действительности, то присутствовал всем сознанием здесь.

Его внешняя деятельность ― как то: купание, поклоны Божеству, еда ― происходила непроизвольно, без Его сознательного участия, наподобие тому, как сам собой вертится глиняный кувшин перед снятием с гончарного круга.

Однажды Джаганнатха предстал в храме пред Махапрабху в образе Царевича Враджи.

Тотчас все пять чувств Его увлеклись ― каждое своим ― качествами Кришны.

Пять чувств Чайтаньи обратились в пять верёвок и утянули ум Его к образу Кришны. Лишённый сознания, Махапрабху повалился на землю.

Случилось это, когда закончились вечерняя служба и предночное подношение. Прихожане почти разошлись. Преданные подняли Махапрабху на руки и отнесли домой.

В ту ночь за Ним присматривали Сварупа с Раманандой. Ближе к полуночи, придя в чувства, Махапрабху обнял друзей и заговорил, едва сдерживая слёзы.

Точно в бреду, повторял Он слова Шри Радхики, когда Она, обезумев от разлуки с Любимым, поверяла горе Своё Вишакхе.

В словах Её выразились вся скорбь, всё отчаяние сердца, обожжённого и испепелённого любовью.

«Неприступную вершину сердца Моего накрыла Красоты Его волна. Потоком сладостным струится в уши Мне Его прелестный голос. Кожа Его нежная прохладней тысяч лун. Приятный запах Кришны заполняет каждый уголок Моей вселенной. Губы алые Его способны женщину зацеловать до умопомрачения! О, юный Сын пастушьего царя, Я пред Тобой беспомощна, Ты в рабство захватил все до единого пять чувств Моих!»

«Весь облик Кришны, голос Его, кожа, запах, вкус Его пунцовых губ ― всё в Нём полно медовой сладости. Мои все чувства, точно пять лошадок, мчатся вдаль безудержно, прочь унося беспомощный Мой ум ― возницу».

«Подруга милая! Тебе открою Я причину всей Моей печали. Пять чувств Моих лихими оказалися ворами, что душу грабили Мою и Кришне продали бесценную добычу».

«Мой ум, подобно дикому коню, пятью оседлан чувствами, что понукают им по разным сторонам. О, если не удастся Мне унять сих седоков, Мой жалкий ум испустит дух и околеет, не в силах муки тяжкие терпеть».

«Но в том беда, что не могу пенять на чувства. В том нет вины их, что они влекутся к облику Шри Кришны. Глаза и уши, руки, нос и губы погоняют ум по сторонам, к обрыву смерти дух Мой приближая».

«Одна лишь капля океана Красоты Шри Кришны способна затопить любую, самую высокую вершину женского приличья. Вздымаясь волнами, любовный океан сметает все заветы и запреты».

«Неизречима пустота, что наполняет сердце, едва в него польются сладостные шутки. Какая женщина способна устоять пред голосом Его, зовущим в неизвестность, извлекая жизнь саму из Моего нутра!»

«Прохладнее сандала кожа Кришны, прохладней тысяч лун. Как горные вершины в полнолунье, грудь женская вздымается при виде Его лика. Раздумия о Нём желаньем душу женскую пьянят».

«Запах Кришны дурманит ум, как мускус. И мерк-нет перед Ним благоуханье лотоса, что распускается в ночи. Чрез ноздри Кришнино благоухание крадётся в женские сердца, и, поселяясь там, полонит их, делает рабами».

«О, как пьянительно сладки напитанные камфарою губы Кришны! Как дурманяще сладка улыбка! До смерти истощается душа, которая до пресыщения не может Кришниной хмельной красы испить. У женщин Враджи нет иной отрады в жизни, кроме чар Его хмельных».

Сжимая в объятиях Рамананду и Сварупу, Он шептал, с глазами, полными слёз:

― Что Мне делать, дорогие Мои? Куда податься? Где искать Его? Научите!

В утешение Господу Сварупа с Раманандой пели песни, читали стихи, сообразные Его сиюминутному настроению.

Сердцу Господнему особенно ласковы были строки из «_Кришна-карнамриты_», «_Шри Гита-Говинды_», стихи Билвамангалы. От них на душе у Господа становилось радостно и покойно.

Однажды по дороге к океану Махапрабху остановился возле цветущего сада.

Приняв сад за рощу Вриндавана, Он поспешил внутрь на поиски Кришны ― подобно юным пастушьим жёнам, когда юный Чародей исчез с Радхой в лесной пуще в разгар раздольного любовного хоровода.

Словно слепой, брёл Он по саду, переходя от дерева к дереву, и взывал:

«О манго, мимоза, вьюн, яблоня, черновница, гуава! О _кадамба_, _прияла_, _джамбу_, _асана_, _арка_, ― обращались пасту´шки к деревьям, что произрастают по берегам Ямуны, ― ведь вы для себя не живёте, вы дарите путникам тень и прохладу. Скажите нам, куда ушёл наш Любимый? Может быть, Лотосоокий проходил здесь, обнимая другую?»

«О нежная Туласи, вокруг тебя роятся опьянённые шмели, тебя любит наш Господин, венками из твоих цветов Он украшает Свою грудь. Не видала ли ты Его, нашего Возлюбленного?»

«О цветы лесные, _малати_, _джати_, _ютика_, _маллика_, может быть, вам довелось видеть нашего неотразимого Кришну, может быть, вас ласкал Он Своею нежною рукою?»

― О манго, яблоня, _панаса_, _пияла_ и _ковидара_! Вы — обитатели священных мест, не забывайте долг ваш помогать страдальцам.

Скажите, если не хотите, чтобы мы тут же расстались с жизнью: не проходил ли мимо вас Кришна? Не ступал ли Он этой лесною тропою?

В ответ им было молчание, и догадались пасту´шки, что деревья не выдадут им своего Друга, ибо они, как и Он, все мужеского рода.

«Чего ради, ― справедливо решили пасту´шки, ― этим стволам выдавать своего Приятеля, ведь они с Ним заодно. Вот цветы и лианы ― другое дело. Они женщины, они нам подружки.

Они раскроют нам, куда подевался Кришна. Взор их чуток, они видят всё в ночной темноте».

«О нежная Туласи, _малати_, _ютхи_, _мадхави_ и _маллика_! Вас любит наш Господин, украшает Себя венками из ваших цветов. Не видали вы где-нибудь нашего Милого?

Вы же нам лучшие подруги. Умоляем, спасите нас: скажите, где наш Кришна!

И опять не получив ответа, пасту´шки решили, что лианы с цветами и травами прислуживают Кришне и потому не назовут укрытия их Господина.

И тогда, увидав лесных ланей, они просили их рассказать, не тая, где спрятался их Кришна.

«О милые друзья! ― спрашивали они робких ланей. ― О красавицы лесные, не встречался ли вам Кришна со Своею свирелью? Ведь вы так любите слушать Его напевы и ходить за Ним следом! Может быть, Он говорил здесь с вами и гладил вас Своей ладонью? Здесь так пахнет жасмином из гирлянды, которая обнимала Его шею!»

― О робкие лани, скажите, не радовал ли взор ваш милый Кришна, пройдя здешней тропою со Своей возлюбленной Радхикой?

Мы не чужие Ему, и Радхика ― наша подруга. Мы издали заслышали Его благоуханье.

Вот здесь Он обнял Радху, и румяна осыпалась с Её груди на Его гирлянду из кувшинок, наполнившую своим ароматом здешний воздух.

О нет, лани тоже нам не скажут ни слова. Они грустят, покинутые Кришной, оттого и не слышат наших речей.

А потом влюблённые девы набрели на деревья во цвете, склонившие ветви к земле под тяжестью спелых плодов.

И взывали они жалобно: «Кришна! Кришна!», и в беспамятстве от разлуки вопрошали, говоря:

«И не потому ли вы нагнули к земле свои длинные ветви, о добрые деревья, что хотели дотянуться до стоп прекрасноокого Кришны, за которым вечно вьются охмелевшие от Его гирлянды шмели? И не потому ли вы распустились душистыми цветами, что Брат Баладевы обласкал вас Своим игривым взглядом?»

― Может быть, Он цветком лотоса отгонял пьяных шмелей от лица Любимой и не заметил вас?

Не обратил внимания на ваши поклоны? Ответьте же нам что-нибудь, не молчите.

И снова не дождавшись ответа, они говорили меж собой, что эти слуги Кришны оттого безмолвны, что еле живые тоскуют по своему Господину.

А потом они вышли на берег Ямуны, где под ветвями _кадамбы_ вдруг увидели Кришну.

Кришна прижимал к губам флейту, пленяя красотой Своею тысячи богов любви, приковывая к Себе взоры всей вселенной.

Махапрабху упал без чувств. Когда Сварупа с преданными подбежали к Нему, Он являл все признаки влюблённого помешательства. Сердце Его умякло, тело трепетало в возбуждении.

Вместе они стали приводить Махапрабху в чувства. Когда Он очнулся и поднялся, то снова бросился в чащобу, блуждая от дерева к дереву, стараясь взглядом проникнуть в ночную темноту.

― Куда исчез Кришна? Я только что видел Его, красотою Своею Он украл Мои очи и сердце. Я ничего не вижу.

Где Он? Где нынче выводит устами сладкий напев на Своей свирели? Глаза Мои не знают покоя, блуждая в поиске Его.

Помолчав мгновение Махапрабху произнёс слова Радхи, обращённые к Её наперснице Вишакхе.

«Подруга дорогая! Господин Мой ослепительнее тучи грозовой в лучах заката. Ярче молнии Его наряд. Он с флейтою у алых губ прекраснее Луны осенней. Шея Его перевита ниткой жемчугов. И в тёмно-огненные кудри Милого перо павлинье вдето. Очи Мои жаждут лицезреть Того, кто чарами Своими обольщает бога всемогущего любви».

― Тело Кришны пленительней молодой грозовой тучи и блестяще-гладко, как помада из сурьмы, ― говорил Махапрабху. ― Сколь ни гляди на Него, вовек не наглядеться. Кожа нежнее голубого лотоса. Красота Его блистает утренней зарёю. Он прекрасен, как полный Месяц, светел, как Солнце, могуч, как молния!

Что Мне делать? Кришна чёрным облаком пронёсся над изнемождёнными жаждою Моими очами-птахами и исчез в бескрайних просторах.

Одежды Его разметались, будто молнии в небе. Жемчуга на груди будто стая белых гусей. Павлинье перо одной радугой высится над Его головою. Пятицветный венок другой радугой обвивает шею Его.

Флейта Его звучит дальним громом, от которого в рощах лесных заводят свой танец павлины. Лик Его сия- ет лунным светом. И как полная Луна прекрасен Он.

Игры Его точно облако, что живительной влагой орошает четырнадцать здешних миров. Но, на горе Моё, едва появившись, облако это снесено было бурею прочь. И осталась Я, горемычная _чатака_-птичка, без надежды напиться влагой живою.

Махапрабху умолял срывающимся голосом:

― О Рам Рай! Скажи что-нибудь. Скажи Мне в утешение!

Рамананда отозвался строками святого Шуки, от которых Господу сделалось одновременно радостно и больно на сердце.

«Какая женщина останется равнодушною, взирая на Твои чёрные кудри, шёлком ниспадающие до самых плеч, Твои сверкающие лунным светом серьги, гладь Твоих смуглых щёк, огонь бесстрашных очей, алые губы, с которых не сходит игривая улыбка? Кого не пленят Твои руки, что подобны могучим пятиглавым змеям, широкие плечи и грудь, где навеки нашла прибежище богиня Удача?»

― А знаешь, любезный, о чём этот стих? ― спросил Махапрабху. ― Превзойдя красотою Своею лотос и Луну, сластолюбец Кришна решает пленить в Свои сети пастушьих жён. Улыбкой Своей Он орудует как приманкой. Когда простодушные женщины попадаются в Его сети, они делаются Его рабынями, позабыв о стыде, оставив мужей, дом и родню.

Кришна ― хитрый и ловкий Охотник. Благоверность и грех ― для Него пустые слова. Он расставит ловушки, и невинные женские души, будто горные серны, пленяются в них.

У щёк Его блистают, покачиваясь, серьги в виде акул. Глаза Его будто в душу смотрят и ласкают её. Стоит женщине задержать взгляд на Кришне, как Он тут же пронзает сердце её стрелою, смазанной сладким, но смертельным ядом любви. Знай, Моя дорогая, что даже убийство невинной души Ему нипочём.

На груди Его красуется чудный знак Шриватсы, где навеки приютилась госпожа Удача Лакшми. Грудь Его высока и широка, как у дикого лесного лиходея, и чарует, и пленит девичий взор, и заставляет часто биться сердце, грудь Его прижать к своим грудям.

Руки Его крепки, как засовы, могучи и длинны, как пятиглавые змеи. Проникнув в грудную ложбину, руки Его жалят женщину в самое сердце, умирать оставляя от жгучего яда.

В стопах и ладонях Его вся прохлада росистой лунной ночи. Они свежее сандала, корня лунной травы и камфары нежной. Женщине радость свежего утра даруя, пьянят они молодую горячую кровь. Руки Его дарят женщине радость такую, рядом с которою меркнет всё в этом свете.

С задумчивой печалью Махапрабху повторял слова Шри Радхики, поверявшей Вишакхе Свою сердечную скорбь:

«О подруга дорогая, Кришны грудь широка и прекрасна, как сапфирные ворота, Его руки ― у тех врат железные засовы, что томящихся от страсти дев огорождают от сует напрасных. Тело Его источает нежную прохладу, столь приятную, что и сандал, и камфара, и белый лотос, и Луна ― все вместе чувствуются жарким Мне огнём. Он Обольститель всемогущего любовного владыки, сердцем овладев Моим, во Мне желание Он возбуждает».

― Я нашёл было Кришну, но вновь потерял Его, ― глухо простонал Махапрабху.

Кришна неуловим и непоседлив. Его не удержать на месте. Он явится вдруг, пленит сердце и также внезапно исчезнет.

«Не понравилась Кришне эта перемена в подругах, и Он, дабы усмирить их гордыню, незаметно скрылся от них в лесной чаще».

― Спой Мне песню, Сварупа, ту, что вновь вернёт Меня к жизни, ― попросил Махапрабху, с глазами, влажными от слёз.

Сварупа, взглянув на Господа кротко и нежно, запел строки из «_Гита-Говинды_».

«Здесь, Я помню, Охотник до женских сердец со Мной разговоры водил, пересыпая их шутками, взглядами дерзкими».

Махапрабху вскочил на ноги и пустился в пляс, кружа и смеясь, как сошедший с ума от любви.

Восемь оттенков любовного волнения одновременно проявились в облике Господа, вместе слились скорбь и упоение.

Водопады чувств, бури переживаний, лавины образов проносились в сердце Господнем за мгновение. Одно переживание вытеснялось другим и снова одерживало верх в яростной битве.

Он просил Сварупу повторять стих снова и снова. И всякий раз, заслышав слова «Охотник до женских сердец», впадал в приступы от безумного отчаяния к ещё более безумной радости.

Он танцевал бы до полного изнеможения, если бы Сварупа Госвами не умолк.

Сколь ни умолял Махапрабху его пропеть стих тот ещё раз, Сварупа отвечал молчанием, глядя на Господа скорбными глазами, полными слёз.

Преданные обступили Господа и запели в один голос: «Хари, Хари!»

Рамананда Рай усадил Его под деревом и стал овевать опахалом.

Господа отвели на берег океана и помогли омыться. Назад домой Его вели, придерживая за руки.

Когда Он поел и уснул, преданные по просьбе Рамананды стали расходиться по домам.

Так заканчивается глава, в которой Махапрабху явил любовное умопомешательство и отчаяние, приняв прибрежную рощу за Вриндаван.

Когда Он стенал, плясал и бредил, утратив связь с внешней действительностью. Шри Рупа Госвами так описывает этот случай:

«В очертаниях дивного сада на морском берегу

Ему в любовном волнении причудилась роща во Врадже.

В сладкой дрожи уста Его к Имени Кришны взывали.

Увижу ли вновь я Владыку очей моих, Кришну Чайтанью?»

Бесконечно глубоки и неописуемы игры Шри Чайтаньи. Я, в силу моих скромных возможностей, лишь пытаюсь представить Господни игры в общих очертаниях.

Припав к стопам Шри Рупы и Рагхунатхи с молитвой об их милости ко мне, я, Кришнадас, повествую сию «_Чайтанья-чаритамриту_».