Глава 16: 0 #

Я преклоняю голову пред Шри Кришной Чайтаньей, Кто, Сам упиваясь любовными восторгом к Кришне, делился этим мёдом со слугами Божьими и посвящал их в тайны любви.

Слава! Слава Шри Чайтанье! Слава Нитьянанде! Слава Адвайте Чандре! Слава всем ветвям древа преданности от Шри Гауры!

Волнуемый любовными переживаниями, проводил Господь все дни Свои и ночи в Нилачале.

На следующий год преданные из Гауды снова явились на свидание с Господом в благословенный город Джаганнатхи.

Среди путников был один преданный по имени Калидас, который в жизни не произносил ни единого слова, кроме «Кришна».

То был _вайшнав_ самых возвышенных чувств и очень простодушный. Он всё время повторял Имя Кришны: в часы работы и досуга, даже во сне.

Играючи в кости, он перед каждым броском восклицал «Харе Кришна».

Он приходился дядей Рагхунатхе Дасу. Всю жизнь, до самой старости он ел только остатки пищи _вайшнавов_.

Он взял себе за обыкновение обходить все _вайшнавские_ дворы в Надии и просить хозяев угостить его недоеденной ими пищей.

Он приходил к _вайшнавам_ ― знатным и безвестным ― со своей собственной снедью, причём самого высшего качества, и предлагал её в обмен на остатки их пищи.

Он нарочито подгадывал время после обеда и, заявившись в _вайшнавскую_ семью, дружелюбно просил оставить ему что-нибудь с их листьев. И если те отказывались, он выходил за двор и тайком дожидался остатков их еды возле мусорной ямы.

Когда хозяева выбрасывали лиственные тарелки, он подбирал их и слизывал остатки.

Он подъедал даже за _вайшнавами_ из касты неприкасаемых, одарив их прежде первосортным зерном и плодами.

Однажды Калидас пожаловал к одному _вайшнаву_ из неприкасаемых по имени Джару.

Вручив хозяину и жене его корзину спелых сочных манго, он почтительно поклонился.

Они тоже ответили ему поклоном.

После обмена приветствиями Джару Тхакур спросил Калидаса учтиво:

― О благородный человек, чем я, низкий _шудра_, могу отблагодарить тебя за подношение?

Хочешь, я отошлю что-нибудь из твоих подарков к здешнему _брахману_ и он приготовит для тебя вкусное лакомство?

― Не стоит, ― ответил Калидас по обыкновению дружески, ― я пришёл к тебе просить милости. Я грешник и нуждаюсь в искуплении.

Где ещё, кроме как не в доме праведника, можно очистить моё сердце? Теперь, поклонившись твоим ногам, я исполнил свою мечту. Ныне я воистину оправдал моё существование.

Однако у меня, господин, есть к тебе просьба. Коснись твоими ногами моей головы. Я хочу осыпать чело моё прахом со стоп праведника, раба Божьего.

― Не пристало тебе, благородный человек, ― отвечал Джару Тхакур, ― обращаться к безродной черни с такой просьбой.

Тогда Калидас, просияв улыбкой, произнёс стих:

«Кто предан Мне, будь он самый грязный собакоед, дороже для Меня любого книжника, постигшего мудрость четырёх _Вед_, но чуждого духу преданности. Того, кто предан Мне, независимо от его сословия и звания следует чтить наравне со Мною. Как Мне ему должно подносить дары и принимать от него оные».

«Неприкасаемый дикарь, который нашёл в Тебе единственное своё убежище, несомненно, ближе к Тебе, нежели благородный и учёный муж, обладающий всеми двенадцатью добродетелями*, но не преданный Тебе. Кто посвящает Тебе без остатка свои мысли, слова и деяния, тот спасёт даже праведников. Тогда как гордый своими добродетелями не способен спасти даже себя самого».

*Правдивость, верность заповедям, воздержанность, независтливость, благоразумие, терпение, дружелюбие, щедрость, учёность, почитание старших, верность слову и невозмутимость.

«Слава всякому, чьи уста хвалят Твои Имена, ибо таковая душа достигла вершины своего предназначения, исполнив все очистительные обряды, прошествовав по всем святым местам, совершив все жертвоприношения и изучив все священные предания. Такова истина, ибо нельзя воззвать к Твоему Имени, не будучи безгрешным праведником».

― Это так, ― согласился Тхакур, ― писания говорят правду, но здесь говорится только о тех, кто действительно предан Кришне.

Слова эти не про меня. Я _шудра_ без роду и племени и совсем не предан Кришне.

Калидас со вздохом поклонился Джару Тхакуру и направился к выходу.

Проводив гостя до калитки, Джару Тхакур воротился домой.

Тем временем Калидас осыпал себя пылью с тропинки, по которой шествовал за ним хозяин, и спрятался за деревом возле мусорной ямы.

Дома жена Джару Тхакура достала из корзины плоды манго, а он мысленно предложил их луноликому Кришне.

И они с женой отведали сочных даров Калидаса.

После трапезы жена завернула косточки и кожуру манго в пальмовые листья и выбросила за двор, в яму для пищевых отходов.

Тогда-то довольный Калидас вышел из укрытия и облизал все косточки и кожуру.

Ходила молва, что ни одному из _вайшнавов_ Надии не удалось избежать подобного внимания со стороны Калидаса.

Этот самый Калидас явился нынче в Нилачалу за милостью Махапрабху и обрёл её сполна.

Махапрабху каждый день ходил на поклон к Джаганнатхе, в сопровождении Своего слуги Говинды, обыкновенно нёсшего для Него сосуд с водой.

С севера от Львиных Ворот, откуда начинается лестница в двадцать две ступени, находится глубокая купель.

В ней Махапрабху обыкновенно омывал ноги, прежде чем подняться по ступеням собственно в храм Джаганнатхи.

Всякий раз, отправляясь на поклон к Божеству, Он наказывал Говинде не допускать, чтобы кто-либо зачерпывал воду после Него в купели.

Говинда делал всё, как велел ему Господь, и только для немногих из близкого круга он делал исключение.

Однажды к купели сразу за Махапрабху подошёл Калидас и зачерпнул воду в ладонь в том месте, где Господь помыл ноги.

Выпив воды, он стал черпать ещё и ещё, покуда Махапрабху не остановил его.

― Довольно, Калидас, Я и так дозволил тебе лишнего, ― сказал Он строго. ― Теперь же ступай.

Всеведущий, читая сердца чад Своих, видел, какое необъятное почтение имеет Калидас к _вайшнавам_.

Потому Он дозволил Калидасу то, чего не дозволял никому более.

Итак, войдя в храм с южной стороны и поднявшись по лестнице о двадцати двух ступенях, посетитель видит слева изваяние Нрисимхи.

По дороге в главный храм Махапрабху всегда делал поклон Нрисимхе и произносил Божеству приветственную молитву из древней _Пураны_.

«Я склоняюсь пред Тобой, Нрисимха!

Отрада Прахлады,

Острыми когтями разорвавший

Твердокаменную грудь Хираньякашипу!»

«Нрисимха здесь, Нрисимха там.

Куда ни ступлю я ― всюду Нрисимха.

Нрисимха вовне и Нрисимха внутри.

У Нрисимхи прежде всех взыщу я убежище».

Как обычно, вознеся молитву Человеку-Льву, Махапрабху прошествовал в святилище Джаганнатхи. После службы Он направился домой, чтобы исполнить Свои полуденные обеты и принять пищу.

Калидас проследовал за Ним и стал во дворе дожидаться завершения Господней трапезы. Закончив есть, Махапрабху подал знак Говинде, и тот вынес остатки с Его тарелки Калидасу.

Такую беспримерную милость явил Махапрабху Калидасу за то, что тот любил лакомиться остатками _вайшнавской_ еды.

Потому, любезные мои, отбросьте брезгливость и колебания, вкушайте остатки еды после рабов Божьих, и вы обретёте всё, чего пожелаете в жизни.

Остатки пищи, преподнесённой Кришне, мы именуем _маха-прасадом_. _Маха-прасад_, отведанный преданным, именуется _маха-маха-прасадом_.

Прах со стоп преданного, вода, которой омывали стопы преданного, и остатки пищи после преданного ― всё это свято и обладает великою силою.

Служение этим трём святыням наделяет душу любовью к Кришне. Так свидетельствуют писания.

Потому, любезные преданные, я прошу вас чтить сии три святыни и веровать в них неотступно.

Кто чтит сии три святыни, обрящет любовь к Имени Кришны и милость Кришны. Свидетельство тому ― кроткий раб Божий Калидас, которому Господь даровал незамеченную другими милость в Нилачале.

В тот год Шивананда Сен привёл с собой жену и младшего сына, Пури Даса.

Когда отец с отпрыском приветствовали Махапрабху низким поклоном, Тот попросил мальчика произнести слово «Кришна». Но мальчик промолчал.

Махапрабху повторил просьбу, мальчик оставался безмолвен.

Отец попросил сына произнести хотя бы один раз Имя «Кришна». Всё было напрасно. Тот не проронил ни слова.

― Как же так? ― изумился Господь. ― Я заставил весь мир повторять Имя Кришны, даже зверей и деревья.

Лишь один Пури Дас остался нем к Моим призывам. Тут заговорил Сварупа Госвами:

― Господи, в том, что он молчит, нет ничего удивительного. Ты только что посвятил его в Имя Кришны, он не хочет произносить его всуе, в присутствии других.

Он повторяет Твою _мантру_ как положено, в уме. Я думаю, в этом всё дело.

Махапрабху улыбнулся, а на другой день попросил Пури Даса прочесть преданным стихи, свои или из писаний. И семилетний мальчик произнёс сочинённые им накануне строки:

«Хвала Всевышнему, Хари!

Он ― украшенье дев Вриндавана.

Он ― лотос голубой в ушах их,

И чёрная сурьма вокруг их глаз,

И ожерелье из сапфиров на груди!»

Все дивились этому чуду вдохновения. Воистину, милость Махапрабху безмерна. Творец и все боги вместе взятые не способны уместить в разум свой милость Господа Чайтаньи.

Четыре месяца жили преданные в Нилачале, по истечении которых Господь призвал их возвращаться в Гауду.

Покуда преданные гостили в Нилачале, Махапрабху сохранял связь с внешней действительностью. После их отбытия Он вновь затворился в Своих переживаниях.

Ему непрестанно виделись образы и слышались запахи Кришны. Ощущения Его были столь же ярки, как если бы Он Сам прикасался к Кришне.

Однажды возле Львиных ворот к Нему подошёл храмовый привратник и поклонился почтительно.

Господь спросил его возбуждённо:

― Ты знаешь, где Кришна, Моя душа? Отведи Меня к Нему, ― и Он схватил привратника за руку.

― Царевич Враджи тут, ― ответил служитель участливо, ― пойдём скорее за мной. Я проведу Тебя в Его покои.

― О милый человек, ты настоящий друг, ― прибавил Махапрабху радостно и, ухвативши благодетеля за руку, направился в палаты Джагамохана.

― Вот Он, Лучший из лучших, посмотри! ― указал привратник на фигуру Джаганнатхи, когда они вошли внутрь. ― Гляди на Него сколь душе Твоей угодно.

Махапрабху встал за столпом Гаруды и устремил взор на Джаганнатху с флейтой.

В «_Гауранга-става-калпаврикше_» Рагхунатха Дас так описывает этот случай:

«Друг любезный, расскажи Мне, где Мой милый Кришна, путь к Нему Мне укажи», ― с нетерпением Чайтанья спросил у ворот человека и, руку взявши его, устремился за ним. Я грежу о том, чтоб безумьем меня Гауранга Своим наградил».

Джаганнатхе поднесли утреннее угощение, под перезвон колоколов и гул раковин началась служба.

После окончания службы жрецы убрали подношение из алтаря, и один из них вынес гирлянду Джаганнатхи с угощением для Махапрабху.

_Прасад_ был так хорош, что от одного запаха его можно было лишиться рассудка.

Еду для Божества Нилачалы, как известно, приготовляют из снеди лучшего состава.

Махапрабху причастился, остальное попросил Говинду отнести домой, предварительно увязав в узелок Его передней накидки.

От вкуса _прасада_ у Махапрабху волосы поднялись на голове, в глазах проступили слёзы.

― Откуда у сегодняшнего _прасада_ такой вкус! ― изумлялся Махапрабху про Себя. ― Мне чувствуется в нём сладость губ Кришны.

Его охватил невиданной силы любовный порыв, который Он едва сдерживал внутри, чтобы не доставить смущение служителям храма.

С уст Его лишь сорвались слова: «Редко кому выпадает счастье отведать каплю сего неземного блаженства».

Жрецы изумлённо переглянулись и вопрошали Гос- пода:

― О чём Ты толкуешь?

― О, Я толкую о том, что всё, чего касаются губы Кришны, превращается в сладчайший душистый мёд, вкус которого недоступен даже богам на небесах, ― ответил Махапрабху.

― Остатки пищи, крошась, намокают мёдом с уст Кришны. Очень редко кому достаются эти малые крохи.

Чтобы отведать этой медоносной пыльцы, недостаточно обычной милости. Это должна быть полная милость Кришны. Это особая благодать.

Есть милость Кришны, дарованная за обычные благодеяния. Но есть такие добрые дела, за которые Всевышний награждает душу крохами с Его Собственной трапезы.

Сказав так, Махапрабху попрощался со жрецами и после следующего подношения вернулся домой.

Закончив полуденные дела, Он сел обедать, но вкус утреннего _прасада_ не сходил с Его языка.

Чтобы Он ни делал в тот день, какому бы занятию ни отдавался, мысленно Он всё время возвращался к утренним ощущениям.

Вечером Он пригласил к Себе близких и заговорил возбуждённо.

Посреди речи Он попросил Говинду принести в собрание утреннего _прасада_ и угостил всех присутствующих, отослав небольшую часть для Парамананды Пури и Брахмананды Бхарати.

Он лично угостил Рамананду, Сарвабхауму и Сварупу.

Всякий, кто отведал в тот день _прасада_ Джаганнатхи, поразился его необычному вкусу и аромату.

Махапрабху говорил:

― Все эти кушанья вы уже пробовали не раз ― в них те же сахар, камфара, перец, кардамон, гвоздика, масло, солод, пряности.

Но у сегодняшнего кушанья есть что-то непривычное в запахе и вкусе. Вы это почувствовали.

Ладно вкус ― от одного запаха этого _прасада_ у Меня кружится голова и мутится разум!

Не иначе, здесь примешан мёд с губ Кришны. У еды вкус Его губ.

Эти запах и вкус пьянят и дурманят. То запах и вкус губ Кришны.

За какие-то добрые дела Всевышний наградил нас особой милостью. Кушайте, вы сами все почувствуете.

Воздав хвалу Кришне, преданные взяли себе по горсти _прасада_. Стоило им попробовать немного, как они испытали прилив пьянящего любовного блаженства.

Махапрабху спросил Рамананду Рая, упоминается ли что-нибудь подобное в священных писаниях. Тот, подумав мгновение, произнёс:

«Звуки Твоей флейты наполняют наши души неизъяснимым блаженством, унося прочь страхи и тревоги. О, если бы Ты прикоснулся к нам Своими алыми губами, освободил нас от постылых уз здешнего мира!»

Махапрабху воодушевлённо улыбнулся и произнёс слова Шри Радхи, когда Она поверяла Свои чувства приятельнице.

«О подруга дорогая! Вкус губ Его ни с чем нельзя сравнить. Кто хмельного напитка отведал того, безразличен становится к радостям здешнего мира. Благодать эта выше всех вместе сокровищ. И приходит она только чудом, и неведомо за какие благие дела. Хмельной бетель в губах Обольстителя бога любви пьянит Мой рассудок и будит во Мне сладострастье».

Махапрабху с возбуждением в голосе и безумным восторгом в глазах продолжил вторить за Радхой:

«От губ Твоих, о Мой Любимый, Меня бросает в трепет, путаются мысли, сгорает сердце в сладострастье. Я забываю радости, печали и заботы все. Я забываю обо всём, что было. В Твоих губах вся власть бытия. При виде губ Твоих Я преступаю стыд, и долг, и сдержанность, и всякое приличье. В Твоих губах таится всё очарованье мира. От них мутится разум женский Мой. Язык Мой тянется к ним против Моей воли. И земля уходит из-под ног.

Немудрено, что во пламени Твоих губ алых тают женские сердца. Но стыдно Мне сказать: Твои уста чаруют даже тот сухой тростник, из коего Ты сделал Твою флейту. Из уст Твоих испив хмельной напиток счастия, он забывает обо всём.

Тобою очарованы все до единой, все живые твари. А неживые от касанья алых губ Твоих сознанье обретают. Сладкие уста Твои столь чудны, что даруют сухому стеблю тростника и ум, и душу, и позволяют упиваться сладостным нектаром.

Хитрец тростник, хотя и мужеского пола, любовным упивается напитком, прильнув к Твоим устам. А песнь его ― хвала Тебе, которую он напевает тем пас-тушьим жёнам. Поёт о том он, что коль скоро сердце женское в груди их бьется, они прильнуть обязаны к Твоим устам прекрасным.

Во Мне однажды ревность заподозрив, тростник певучий Твой сердито Мне пропел, что если Я желаю тот испить нектар из уст Твоих, оставить Я должна и стыд, и страх, и долг, и предрассудки. Что если бы не Я, он вечно упивался мёдом счастья. И что лишь Я достойна поцелуев Кришны, а все другие ― для него такие же тростинки, коих он едва ли примечает.

Мёд, что таится в Кришниных устах, и сладкий звук Его свирели возбуждают и чаруют мирозданье всё. Но если Я из страха пред законом удержу в Себе страсть перед Кришной, то свирель Его Меня бранить за робость будет.

Свирели сладостный напев и сладость алых губ Твоих одежды с нас срывают, заставляя позабыть и стыд, и всякое приличье пред роднёю. Мелодия, что льётся из Твоей свирели, безжалостно за волосы хватает нас и тащит на поклон к Тебе в неволю. А если вздумается нам когда-нибудь роптать, нас люди тут же на смех поднимают. И как покорные рабы мы повинуемся свирели той.

Свирель Твоя ― сухая злая палка ― язвит нам в душу, понукает нами, лишает воли к противленью. Мы все её обиды сносим терпеливо, не смея возразить упрёкам точно так, как матерь пойманного вора.

Твои губы не умеют быть другими: их оружие ― коварство и лукавство. Всё, чего касаются они ― и пища, и питьё, и пряный бетель, ― вкус пьяного нектара обретает. Нам, Твоим рабыням, Кришна, иногда перепадают крохи с сладких уст Твоих, от коих наши души все хмелеют.

Должно быть, крохи в Кришниных устах своим величием гордятся непомерно, ведь отведать их не могут даже жадные до удовольствий боги! А достаются капли сладкие нектара только тем счастливым, кто из жизни в жизнь творит благодеянье.

За все богатства мира невозможно раздобыть крупицу пьяного бетеля, что побыл в устах у Кришны. Лишь уста Его возлюбленных пастушек обращает Он в златые чаши, те, в какие сплёвывают сладостный нектар.

О Кришна! Ты оставь Твои лукавые усмешки. Ты, поигрывая на Своей свирели, жизни отбираешь у рабынь. Но искупить убийства грех Ты можешь, лишь отведать дав любимым сладостный нектар от губ Твоих прелестных».

Мало-помалу гневная обида в сердце Махапрабху сменилась молитвенным отчаянием.

― Мёд и хмельной бетель под языком Кришны, ―прошептал Он обречённо, ― сокровище, которое не купить ни за какие богатства. Пригубить того хмельного напитка ― вот высшее предназначение жизни.

Кто не воспользовался этой удачей, тот ― бессовестный дурак, и жизнь свою он проживает зря.

Одни упиваются мёдом непрестанно, хотя и не достойны этого. Другие, тысячу раз достойнее, умирают от жажды, не попробовав капли.

Вероятно, немногим счастливчикам нектар с Кришниных губ достаётся за невероятные подвиги духа.

Рамананда, что говорят на этот счёт священные книги?

Рамананда отвечал словами пастушек Вриндавана:

«О подружки! Можно ли не завидовать свирели, которой касаются медовые уста Сына Яшоды? Весь пьянящий нектар алых губ Кришны достаётся только свирели, а нам ни капельки она не оставляет. Верно, родители этой свирели ― прибрежный тростник и чистая речка ― плачут от счастья, видя, какая удача выпала на долю их чада».

Подхватив слова пастушек, Махапрабху продолжил с горячностью:

― Царевич Враджи непременно переженится на всех девицах. И им достанется вся сладость Его уст. Другим не суждено пьянящего отведать мёда.

О, сколько подвигов и добрых дел свершил тот, кто сегодня флейтой Кришниной зовётся! Он, должно быть, обошёл места святые все, суровым предавался покаяньям и молитву долгую творил.

Бесчувственный бамбук ― он не достоин Кришны губ, к тому же он и мужеского пола. Ему, бездушному полену, весь нектар достался, мы ж живём одной надеждой, что когда-нибудь отведать сможем капли, что своею превосходит сладостью весь самый сладкий мёд.

Никто, кроме подружек Кришны, не вправе притязать на сладость Его губ. Но сладость эта вся бамбуку достаётся. И если зазывает он пастушек сладкий тот нектар отведать, в голосе его звучит надменность. О скажите, за какие подвиги сподобился бамбук напитком сладким упиваться впредь Господних самых верных слуг?

Когда плещется Кришна в искупительных водах Калинди и Ганги, реки эти с жадностью слизывают капли нектара со сладостных губ, что себе не забрал ненасытный бамбук.

И, опередив влюблённых женщин, все прибрежные деревья пьют корнями воду из реки, в себя вобравшую нектар с губ Кришны, насыщаются для блага всех живущих. Почему Любимый наш готов раздать любви напиток всем, и только нас Он обделяет!

Деревья улыбаются цветами и распускают их из сладких почек, по стволам их катятся медовые слезинки счастия от мысли, что бамбук для флейты Кришны ― дальний родич их. Такую ощущают благодать отец и матушка святого мужа.

О, если б знать, каким трудом тростинка эта заслужила счастие быть подле Кришны, мы немедля приступили б к повторению. О почему не женщины, что от любви сгорают, но неотёсанный бамбук ласкает губы нашего прекрасного Владыки? Для нас губительна несправедливость мира. Чтоб её исправить, мы готовы к вечному, суровому любому покаянью.

Так говорил Гаурахари, любовью одержимый, в объятиях Своих сжимал Сварупу и Рам Рая. Порою Он пускался в пляс, порою пел, порою бредил, забывши обо всём на свете. Так проходить могли и дни, и ночи.

Припав к стопам Сварупы, Рупы, Санатаны и Рагхунатхи с молитвой об их милости ко мне, я, ничтожный Кришнадас, повествую сию сладостную «_Чайтанья- чаритамриту_».